Я вдруг заметила, что у нашего потока начались какие-тотрудности с передвижением. Люди теснились на левой стороне, старательно обходяневедомую преграду. Пройдя еще несколько метров, я увидела, в чем дело.Навстречу нам шла худенькая девочка лет четырнадцати – пятнадцати. Палкой вчерно-белую полоску она быстро проводила по дороге впереди себя, затем делаламаленький шажок, еще одно молниеносное движение палкой – и еще шажок. И хотяшла девочка довольно медленно, все равно ей приходилось натыкаться на кривоположенный бордюр, останавливаться перед ямами и колдобинами. Я опустила внизглаза и впервые обратила внимание, как отвратительно уложен асфальт под ногами.Здесь и зрячему человеку проще простого свернуть ногу, а что же говорить прослепых! Да еще эти машины, черт бы их побрал, припаркованы прямо на тротуаре!

Прохожие хоть и поглядывали на слепую сочувственно, но неспешили предложить ей помощь поводыря. Сначала я тоже, сглотнув горький комок вгорле, проследовала мимо, но через пару шагов повернула назад. В конце концов,милиция работает до вечера, так что спешить мне некуда.

– Тебе помочь? – осторожно спросила я у девочки.Кто ее знает, может, еще обидится?

Но она улыбнулась:

– Спасибо вам большое! Я иду в библиотеку, если вам попути, то буду очень рада.

– Мне все равно, свободного времени навалом, – какможно беспечнее ответила я, беря девочку под руку: пусть не чувствует себяобязанной. – А что за библиотека?

– Библиотека для слепых, там книги записаны на кассеты.Можно взять пленки домой, но у меня нет плейера, так что приходится сидеть тамв наушниках и слушать.

– Меня Люсей зовут, а тебя?

– Лена.

На Леночке были очки не с темными, а с прозрачными стеклами,хотя и очень толстыми. Ее глаза, как мне показалось, напряженно вглядывались вмое лицо.

– А ты все-таки что-то видишь?

– У меня на правом глазу еще осталось пять процентовзрения. Но и оно постепенно уходит. Мама водила меня на консультацию к жуткодорогому окулисту, и он сказал, что, если в течение года не сделать операцию, яослепну навсегда, – буднично ответила девочка.

– Так что же тебе операцию не делают? – ахнула я.

– Она стоит около пяти тысяч долларов, – вздохнулаЛеночка, – маме таких денег за всю жизнь не накопить. Она и так на двухработах горбатится, чтобы мне и Федьке было что кушать. Федька – это моймладший брат, ему четыре года. Но нам все равно денег не хватает, ведьприходится еще за комнату платить.

– А фонды? Ведь существуют же организации, которые помогаютв таких случаях!

– Ну, есть Всероссийское общество слепых. Но ононемного помогает только тем, кто прописан в его районе. А у меня дажероссийского гражданства нет: мы его потеряли, когда жили в Узбекистане. ПоэтомуФедьку в детский сад не берут, а мне пенсию не платят. А московские чиновникинам гражданство не дают – взятку требуют…

Я потрясенно молчала. Неужели находятся нелюди, которыенаживаются на такой беде?

– Да и не так уж много фондов, которые действительнопомогают людям, – продолжала просвещать меня Леночка. – Намобъяснили, что раньше в благотворительные фонды переводили деньги теорганизации, которые хотели уменьшить свои налоги. Но вскоре они смекнули, чтолучше организовать свой собственный фонд, чтобы полностью сохранить средства.Так что хотя сегодня фондов и много, на самом деле большинство из них отмываютденьги своей фирмы. Нет, помощи ждать неоткуда. Но ничего, я постепеннопривыкаю к мысли, что скоро совсем ослепну. Маму, правда, жалко…

У меня в глазах стояли слезы. Если бы я только могла помочьбедной девочке! Но – увы! – я нищая как церковная мышь. И как раз пятьтысяч долларов мне самой позарез необходимы, чтобы вытащить Настю из тюрьмы. Пошоссе мимо нас с Леной проносились роскошные иномарки, у которых, наверное,одни только кожаные сиденья в салоне столько стоят. И где, спрашивается,социальная справедливость? Вот именно в таких случаях фраза «Взять все – иподелить!», сказанная Шариковым в «Собачьем сердце», кажется мне особенноубедительной.

К десяти я стояла у проходной на Петровке, 38.

– Здравствуйте, я к следователю Хренову АндреюВладимировичу. Можно пройти? – робко обратилась я к охраннику.

– Вы по повестке?

– Нет.

– Фамилия?

– Лютикова.

Парень в милицейской форме взглянул в регистрационныйжурнал:

– Вас нет в списке.

– Конечно, нет. А что, записываться надо?

– За сутки. Или покажите повестку.

– Слушайте, товарищ майор…

– Младший лейтенант, – поправил меня парень,кивнув на свои погоны. Чудак: можно подумать, я в них разбираюсь!

– Да? – сделала я удивленное лицо. – Странно,а выглядите как майор. Понимаете, мне очень нужно увидеться со следователемХреновым. Дело в том, что мои показания могут изменить весь ход следствия. Выже не хотите, чтобы ваш товарищ пошел по ложному пути?

«Тамбовский волк ему товарищ», – явственно читалось налице охранника. Но он все-таки придвинул ко мне телефон:

– Позвоните следователю по местному номеру, если онвыпишет вам пропуск, то пропущу.

Я тут же схватила трубку. После двух гудков мне ответилмужской голос:

– Капитан Супроткин.

– Позовите, пожалуйста, следователя Хренова.

– Его сегодня не будет, звоните в понедельник, –скороговоркой произнес капитан и отключился.

Ну и порядки! Понедельник – это же через трое суток! Нет, яне могу так долго ждать. Я опять набрала номер:

– Что же вы трубку швыряете? Я тут, между прочим, напроходной стою, мне надо пройти по срочному делу!

– Что за дело? – бесстрастно поинтересовалсяСупроткин.

– Э-э-э… во-первых, у меня есть сведения по делуАнастасии Грушиной, которая обвиняется в убийстве. А во-вторых, мне надосделать заявление о другом преступлении, может быть, тоже убийстве.

На другом конце провода повисло молчание. Он там заснул, чтоли?

– Передайте трубку охраннику! – приказным тономпроизнес наконец капитан.

Во мне моментально вскипело раздражение: он мне еще будетприказывать! Я ему что, военнообязанная?

Я придвинула телефон к младшему лейтенанту:

– Вас.

Тот внимательно выслушал собеседника, положил трубку иразрешил:

– Проходите. Комната четыреста шестьдесят семь,четвертый этаж.

Поплутав по коридору, я с трудом нашла нужную дверь. На нейвисела табличка: «Старший следователь Хренов Андрей Владимирович, следовательСупроткин Руслан Игоревич».