— Ма?

Опять этот стон.

В квартире стоял полумрак. На улице внезапно потемнело, итеперь раздавались мощные удары грома, звук дождя усилился. Окно в гостинойбыло наполовину открыто. Занавеска развевалась от ветра. Дождь проникал в окно,и на полу образовалась небольшая блестящая лужица.

— Ма, где ты?

Стон погромче. Он пошел на кухню, вновь загрохотал гром. Ончуть не споткнулся об нее. Она лежала на полу, наполовину вывалившись из двериспальни.

— Ма! Господи! Ма!

В горле ее клокотала слизь. Но самым ужасным — он никогдаэтого не забудет — было то, как двинулся ее глаз, чтобы взглянуть на него.Словно глаз борова на бойне. Лицо ее пылало от жара.

— Ларри?

— Сейчас положу тебя на кровать, ма.

Он наклонился, невероятным усилием подавил дрожь в коленях иподнял ее на руки. У нее был ужасный жар. Это напугало его. Нельзя долго иметьтакую температуру и оставаться в живых. Должно быть, мозги жарятся у нее вголове.

Как бы в подтверждение его мысли, она ворчливо произнесла:

— Ларри, сходи за своим отцом. Он в баре.

— Успокойся, — сказал он ей в отчаянии. — Просто успокойся испи, ма.

— Он в баре с этим фотографом! — резко выкрикнула она всгустившиеся сумерки. Снаружи злобно ударил гром. Прохладный сквозняк изполуоткрытого окна в гостиной прошел по квартире. Словно в ответ на него, Элисначала дрожать, а руки ее покрылись гусиной кожей. Зубы ее застучали. Вполутьме спальни ее лицо напоминало полную луну. Ларри уложил ее на кровать инакрыл одеялами, но она продолжала трястись в ознобе. Кожа лица была сухой.

— Иди и скажи, что я велела ему убираться оттуда! —закричала она, а потом затихла. В комнате был слышен лишь тяжелый шум еедыхания.

Он пошел в гостиную, закрыл окно и приблизился к телефону.Справочные книги лежали на полочке внизу. Он нашел номер центральной больницы инабрал его. Вновь раздался удар грома. Блеск молнии превратил только чтозакрытое им окно в бело-голубой рентгеновский снимок. В спальне на последнемдыхании закричала его мать.

Раздался один гудок, потом жужжание, а потом щелчок.Механически отчетливый голос произнес:

— Вы позвонили в Главный Госпиталь. В настоящий момент вселинии заняты. Не вешайте трубку, вам скоро ответят. Спасибо. Вы позвонили вГлавный Госпиталь. В настоящий момент все линии заняты. Не вешайте трубку…

— МЫ ВЫСТАВИЛИ ЭТИХ УБЛЮДКОВ НА ЛЕСТНИЦУ! — выкрикнула егомать. Прогремел раскат грома. — ЭТИ ПУЭРТОРИКАНЦЫ — СУЩИЕ СВИНЬИ!

— …вам скоро ответят…

Он повесил трубку. На лбу у него выступил пот. Что же это захренов госпиталь, в котором вам дают прослушать записанное на пленку сообщениев тот момент, когда ваша мать умирает? Что там происходит?

Ларри решил спуститься и попросить мистера Фримена посидетьс ней, пока он доберется до больницы. Или вызвать частную скорую помощь?Господи, почему никто не знает самых необходимых вещей? Почему этому не учат вшколе?

Из спальни продолжало слышаться затрудненное дыхание егоматери.

— Я вернусь, — пробормотал он и направился к двери. Он былиспуган, он боялся за нее, но в глубине его души другой голос твердил нечтоподобное: «Как всегда, мне не везет». И: «Надо же было этому случиться как разтогда, когда я получил хорошие новости». И самое мерзкое: «Насколько сильно этопомешает моим планам? Что изменится в моей жизни?»

Он ненавидел этот голос и желал ему быстрой и ужаснойсмерти, но тот все говорил и говорил.

Он бросился вниз к квартире мистера Фримена. Вновь загремелгром. Когда он добежал до площадки первого этажа, дверь распахнулась, и дождьворвался внутрь.

«Харборсайд» был самым старым отелем в Оганквите. Вид изокна стал не таким живописным с тех пор, как построили новый яхт-клуб, но втакие дни, как этот, когда по небу то и дело проносились грозовые тучи, вид былдостаточно эффектным.

Фрэнни сидела у окна на протяжении почти трех часов, пытаясьнаписать письмо школьной подружке Грейс Дагген. Она не собиралась писатьисповедальное письмо о своей беременности и о сцене с матерью — это тольковновь расстроило бы ее, да и кроме того, Грейс сама скоро все узнает из своихисточников в городе. Она пыталась написать обычное дружеское письмо. Поездка навелосипедах в Рэйнджли, которую мы с Джессом предприняли в мае совместно сСэмом Лэтропом и Салли Венселас. Экзамен по биологии, на котором мне крупноповезло. Пегги Тейт (другая школьная подружка, общая знакомая) поступила наработу служителем в сенат. Близится свадьба Эми Лаудер.

Письмо просто не желало писаться. Небесная пиротехникасыграла в этом свою роль: как можно писать, когда то и дело над водойразражается гроза? И кроме того, ни одна из новостей в письме не была изложенаабсолютно честно. Оно слегка уходило в сторону, словно нож в руке, которым тынаносишь себе порез вместо того, чтобы просто очистить картошку. Поездка навелосипедах была восхитительной, но она с Джессом уже далеко не в такихвосхитительных отношениях. Ей действительно повезло на выпускном экзамене побиологии, но в самом факте его сдачи она не видела никакого везения. Ни она, ниГрейс никогда всерьез не интересовались судьбой Пегги Тейт, а сообщение опредстоящей свадьбе Эми Лаудер, учитывая теперешнюю ситуацию Фрэн, скорее выгляделокак одна из этих отвратительно тупых шуток, а не как повод для радости. Эмивыходит замуж, а у меня будет ребенок, ха-ха-ха.

Чувствуя, что пора заканчивать, она написала:

«У меня у самой появились проблемы, но рука не поднимается оних написать. Даже подумать о них — и то страшно! Но к четвертому я рассчитываютебя увидеть, если только ты не изменила свои планы со времени последнегописьма. (Только одно письмо за шесть недель? Я уж начала думать, что кто-тоотрезал тебе пальчики и ты не можешь писать, крошка!) Когда увидимся, я тебевсе расскажу. Мне может понадобиться твой совет.

Верь в меня, а я буду верить в тебя

Фрэн».

Готово. Что теперь?

Небо снова начало темнеть. Она встала и заходила по комнате,думая о том, что надо уйти до того, как снова пойдет дождь. Но куда? В кино?Единственный фильм, который шел в городе, она уже видела. С Джессом. В Портлендпосмотреть на одежду? Нет смысла. Единственная одежда, на которую ей имелосмысл смотреть в ближайшее время, должна обладать эластичной безразмернойталией. Чтобы хватило места на двоих.