Он глубоко задумался над тем, нельзя ли убежать отсюда.

Придя двадцать четвертого июня на работу, Крейтон засталСтарки уставившимся на мониторы. Руки его были убраны за спину, и Крейтонзаметил на правой блеск вест-пойнтовского перстня и почувствовал приливжалости. Старки сидел на таблетках в течение десяти дней, и скоро ножка у стуладолжна была подломиться. Но, — подумал Крейтон, — если он прав в своихподозрениях насчет телефонного звонка, то это уже произошло.

— Лен, — сказал Старки таким тоном, будто был удивлен егопоявлению. — Хорошо, что ты зашел.

Крейтон слегка улыбнулся.

— Знаешь, кто звонил?

— Так это был действительно он?

— Да, сам президент. Меня уволили, Лен. Конечно, я знал, чтоэто может случиться. Но все равно это неприятно. Чертовски неприятно. Неприятноуслышать это из уст ухмыляющегося мешка с дерьмом.

Лен Крейтон кивнул.

— Ну, — сказал Старки, — ничего не поделаешь. Ты теперьисполняешь обязанности. Он хочет, чтобы ты немедленно прибыл в Вашингтон. Онвызовет тебя на ковер и до крови искусает тебе задницу, но ты будешь простостоять там, поддакивать и принимать все как должное. Мы сделали все, что могли.Этого достаточно. Я убежден, что этого достаточно.

— Эта страна должна встать перед тобой на колени.

— Руль жег мне руки, но я… я держал его, пока мог, Лен. Ядержал его. — Он говорил это со спокойной яростью, но глаза его вновьобратились к монитору, и на секунду его рот дернулся.

— Ты очень помог мне.

— Да, кое-что мы все-таки сумели сделать.

— Теперь слушай. Самое важное. Тебе надо связаться с ДжекомКливлендом. Он знает, кто у нас есть за двумя занавесами — «железным» и«бамбуковым». Он знает, как вступить с ними в контакт, и не будет медлить. Онпоймет, что надо действовать быстро.

— Не понимаю. Билли.

— Мы должны предполагать худшее. Эта штука вышла из-подконтроля. Она появилась в Орегоне, Небраске, Луизиане, Флориде. Поступилапредварительная информация из Мексики и Чили. Потеряв Атланту, мы потеряли трехчеловек, способных разрешить эту проблему. С мистером Стюартом «Принцем»Редманом мы зашли в полный тупик. Тебе известно о том, что ему впрыснули вирусБлу? Он думал, что это успокоительное. Вирус был уничтожен у него в крови, иникто теперь не может ничего понять. Будь у нас шесть недель, возможно, мысмогли бы совершить чудо. Но у нас их нет. Легенда о гриппе прекрасна, нонеобходимо — абсолютно необходимо, — чтобы противнику никогда не пришло вголову, что у истоков этой ситуации стоит Америка. Иначе у них могут возникнутьподозрения.

— У Кливленда есть от восьми до двадцати мужчин и женщин вСССР и от пяти до десяти в каждой из стран восточного блока. Даже мне известно,сколько их у него в Красном Китае. — Губы Старки снова задрожали. — Когда тывстретишься сегодня с Кливлендом, просто скажи ему, что Рим пал. Не забудешь?

— Нет, — сказал Лен. Губы его похолодели. — Но уверен ли ты,что они действительно сделают это? Эти мужчины и женщины?

— Они получили ампулы неделю назад. Они считают, что тамнаходятся радиоактивные вещества, местоположение которых будет фиксироваться скосмических спутников. Больше им знать не следует, не так ли, Лен?

— Да, Билли.

— И если положение дел изменится от плохого к худшему, никтоникогда не поймет, в чем дело. Мы уверены, что сведения о Проекте Блу непросочились на другую сторону до самого конца. Новый вирус, мутация… нашипротивники могут подозревать, но времени у них будет не так много.

— Да.

Старки вновь смотрел на мониторы.

— Моя дочь несколько лет назад подарила мне книгустихотворений человека по имени Йитс. Она сказала, что каждый военный долженчитать Йитса. Думаю, это была шутка. Ты когда-нибудь слышал о таком, Лен?

— По-моему, да, — сказал Крейтон, рассмотрев и отвергнувмысль о том, чтобы сказать Старки, что правильно произносить надо Йейтс.

— Я прочитал каждую строчку, — сказал Старки, уставившись ввечную тишину кафетерия. — В основном потому, что она была уверена, будто я непрочту. Понял я не слишком много — такое чувство, что чудак был немного того, —но прочитал все. Забавная поэзия. Не всегда есть рифмы. Но было в книжке одностихотворение, которое крепко засело у меня в голове. Словно этот человекописал все то, чему я посветил свою жизнь. Он сказал, что вещи отпадают. Чтоцентр их уже не держит. Я думаю, он имел в виду, что вещи изнашиваются. Йитсзнал, что со временем вещи станут изнашиваться по краям.

— Да, сэр, — спокойно сказал Крейтон.

— Когда я впервые прочитал конец этих стихов, у меня пошлипо коже мурашки. И так повторяется каждый раз, когда я его перечитываю. Этоткусок я помню наизусть. «Что за косматый зверь, чей час наконец пришел,плетется в Вифлеем, чтобы родиться там?»

Крейтон стоял в молчании. Ему нечего было сказать.

— Зверь вышел на дорогу, — сказал Старки, обернувшись.

Он плакал и улыбался одновременно.

— Он идет своим путем, и он гораздо опаснее, чем этот пареньЙитс мог предположить. Вещи отпадают. Мы должны постараться удержаться их такдолго, насколько это возможно.

— Да, сэр, — сказал Крейтон и впервые почувствовал, чтослезы наворачиваются ему на глаза. — Да, Билли.

Старки протянул руку, и Крейтон сжал ее. Рука была старой ихолодной. Слезы переполняли уголки глаз Старки и стекали по его тщательновыбритым щекам.

— У меня к тебе есть одно дело, — сказал Старки.

— Да, сэр.

Старки снял с правой руки свой вест-пойнтовский перстень, ас левой — обручальное кольцо.

— Это для Синди, — сказал он. — Для моей дочери. Передай ихей.

— Передам.

Старки пошел к двери.

— Билли? — сказал Крейтон ему вслед.

Старки обернулся.

Крейтон стоял по стойке смирно, и слезы все еще текли у негопо щекам. Он отдал честь.

Старки возвратил приветствие и вышел за дверь.

Сработал сигнал тревоги. Старки представил себе, как ЛенКрейтон наблюдает за ним по многочисленным мониторам. Герметичность быланарушена, и компьютеры переключили лифты в обычный режим.