Ты просыпаешься в Скай Харбор Интернэшнл.

Переводишь стрелки на два часа назад.

Рейс привел меня в центральную часть Феникса, и в каждомбаре, куда бы я ни пришел, есть ребята со швами по краям глазниц, где хорошийудар припечатал мясо на лице по этому краю. Есть ребята со свернутыминосами, — и все эти ребята видят меня с дырой, пробитой в щеке, — имы неразлучная семья.

Тайлер ни разу не появился дома. Я делаю свою работенку.Летаю из аэропорта в аэропорт на осмотры машин, в которых погибли люди. Сказкапутешествия. Миниатюризованный быт. Крошечные бруски мыла. Крошечные сиденьяавиалиний.

Куда бы я ни путешествовал — везде я спрашиваю о Тайлере.

На случай, если я найду его — двенадцать водительских правмоих человеческих жертв у меня в кармане.

В каждом баре, куда бы я ни зашел, в каждом долбаномбаре, — я вижу побитых парней. Повсюду.

Если можно проснуться в другом месте. Если можно проснутьсяв другом часовом поясе. Почему нельзя проснуться другим человеком? В какой барне пойди — везде отбитые ребята хотят угостить тебя пивом. И, нет, сэр, ониникогда не встречали этого Тайлера Дердена. И хлопают глазами. Они никогда неслышали этого имени. Я спрашиваю про бойцовский клуб. «Сегодня ночью здесьбудет бойцовский клуб?». «Нет, сэр». Второе правило бойцовского клуба — нигдене упоминать о бойцовском клубе. Отбитые ребята из бара мотают головами. Неслышали о таком. Сэр. Но вы можете поискать этот ваш «бойцовский клуб» вСиэтле, сэр. Ты просыпаешься в Мегс Филд и звонишь Марле, чтобы узнать, чтопроисходит на Пэйпер-Стрит. Марла говорит, что теперь обезьяны-космонавты бреютголовы. Электробритва разогревается, и по всему дому стоит запах паленых волос.Обезъяны-космонавты выжигают себе отпечатки пальцев при помощи щелока.

Ты просыпаешься в Ситеке.

Переводишь стрелки на два часа назад.

Рейс приводит тебя в центральную часть Сиэтла, и в первом жебаре, куда ты попадаешь, на шее бармена красуется гипсовый воротник, которыйотклоняет его голову назад настолько, что ему приходится смотреть на тебя сухмылкой вдоль фиолетового разбитого баклажана собственного носа.

В баре никого, и бармен говорит:

— Добро пожаловать снова, сэр.

Я никогда, никогда в жизни не бывал в этом баре.

Я спрашиваю — знакомо ли ему имя Тайлера Дердена.

Бармен ухмыляется, его подбородок торчит над краем шейнойповязки, и он спрашивает:

— Это что — тест?

«Да», — говорю, — «Тест». Встречал ли он Тайлеракогда-нибудь?

— Вы останавливались тут на прошлой неделе, мистерДерден, — отвечает он. — Разве не помните?

Тайлер был здесь.

— Вы были здесь, сэр.

«Я никогда не бывал тут до сегодняшнего вечера».

— Как скажете, сэр, — говорит бармен. — Но вчетверг ночью вы зашли сюда и спросили, когда полиция собирается нас закрыть.

Ночью в последний четверг я промучился бессонницей, гадая —сплю я или не сплю. Я проснулся утром в пятницу, с ноющими костями и чувствовалсебя, будто так и не сомкнул глаз.

— Да, сэр, — продолжает бармен. — В ночьчетверга вы стояли здесь же, где и сейчас, и спрашивали меня про полицейскуюоблаву, и о том, скольких ребят мы обратили с момента бойцовского клуба ночью всреду.

Бармен поворачивает плечи с шеей в воротнике, чтобыосмотреть пустой бар, и говорит:

— Тут некому подслушать, мистер Дерден, сэр, так чтомогу сказать: мы собрали обращенных в количестве двадцати семи человек прошлойночью. Здесь обычно пусто в ночь после бойцовского клуба.

Какой бы бар я не посетил на этой неделе, — везде меняназывали «сэр».

В какой бы бар я не зашел, — везде отбитые ребята избойцовского клуба начинали похоже вести себя. Откуда незнакомый человек можетменя знать?

— У вас есть родимое пятно, мистер Дерден, —говорит бармен. — На ступне. В форме темно-красной Австралии с НовойЗеландией рядом.

Только Марла знает об этом. Марла и мой отец. Даже Тайлеруоб этом неизвестно. Когда я сижу на пляже — всегда подворачиваю ногу под себя.

Рак, которого у меня нет, теперь повсюду.

— Это знают все в Проекте Разгром, мистерДерден, — бармен подносит руку тыльной стороной к моим глазам, на его рукевыжжен поцелуй.

Мой поцелуй?

Поцелуй Тайлера.

— Всем известно о родимом пятне, — продолжаетбармен. — Это часть легенды. Вы становитесь долбаной легендой, дружище.

Я звоню Марле из комнаты мотеля в Сиэтле, чтобы узнать,занимались ли мы этим. Ну, вы понимаете. На большом расстоянии голос Марлы:

— Что?

Ну, спали вместе.

— Что?!

Ну, был ли у меня, ну вы понимаете, ну секс с ней.

— Боже!

«Ну?»

— Ну?! — переспрашивает она. «У нас когда-нибудьбыл секс?» — Ах ты дерьма кусок! — «У нас был секс?» — Да я убьютебя! — «Это значит „да“, — или „нет«?“ — Я знала, что этимкончится, — говорит Марла. — Вот ты дрянь. Сначала ласкаешь меня.Потом посылаешь. Спасаешь мне жизнь, а потом варишь мыло из моей мамы.

Я щипаю себя.

Я спрашиваю Марлу, как мы встретились.

— В той группе по раку яичек, — отвечаетМарла. — А потом ты спас мне жизнь, — Я спас ей жизнь?

— Ты спас мне жизнь.

Тайлер спас ей жизнь.

— Ты спас мне жизнь.

Я втыкаю палец в дыру в щеке и шевелю им. Это должно вызватьнедетскую боль, которой хватит, чтобы разбудить меня.

Марла говорит:

— Ты спас мне жизнь. Отель Риджент. Я пыталасьпреднамеренно уйти из жизни. Вспомнил?

Ой.

— Той ночью, — продолжает Марла. — Я сказала,что хотела бы сделать от тебя аборт.

У нас разгерметизация салона.

Я спрашиваю Марлу, как меня зовут.

Мы все умрем.

Марла говорит:

— Тайлер Дерден, тебя зовутТайлер-будь-ты-проклят-Дерден! Ты живешь в доме 5123 NE на Пэйпер-Стрит,который сейчас забит твоими мелкими последователями, которые бреют себе головыи жгут кожу щелоком!

Мне нужно немного поспать.