Королева Элана видела эти хитрости насквозь и даже поощрялаих. Мелидира была весьма наблюдательна и отличалась острым слухом. На глупышек,как правило, внимания не обращают и в их присутствии говорят такое, на чтообычно бы не осмелились. Мелидира неизменно сообщала королеве о подслушанныхразговорах, и Элана находила, что баронесса ей весьма и весьма полезна.

Стрейджена Мелидира доводила до безумия. Он совершенно точнознал, что она далеко не так безмозгла, как кажется, но застать ее врасплох емуни разу не удавалось.

Алиэн, камеристка королевы, была девушкой совсем иногосвойства. Ум у нее был самый заурядный, но характер таков, что все любили ее. Унее были каштановые волосы и огромные мягкие карие глаза. Она была скромна,стеснительна и редко подавала голос. Келтэн сразу счел ее своей законнойдобычей и смотрел на нее, как волк смотрит на оленя, – с чувством собственности.Келтэн обожал служанок и камеристок.

Они ничем не грозили ему, и он добивался успеха, не опасаясьпромаха.

Корабль, на котором они отплыли из Мэделя, был отменнооборудован. Он принадлежал церкви, и построили его, чтобы переправлятьцерковников высокого ранга и их слуг в разные части Эозии.

В корабельных каютах есть свой строгий уют. Они выстроеныединообразно из темного дерева, пропитанного маслом – это необходимо для защитыдерева, постоянно подвергающегося воздействию избыточной влаги. Обстановка вкаютах неизменна и не поддается никаким попыткам переставить ее на свой лад –мебель, как правило, прикреплена к полу, дабы не ездила по всей каюте во времякачки. Поскольку потолок корабельной каюты на деле не что иное, как обратнаясторона палубы, на которой трудятся матросы, темные балки потолка на редкостьпрочны.

На судне, где плыли королева Элении и ее свита, на кормебыла большая каюта с длинным окном во всю длину кормы – что-то вроде плавучегоаудиенц-зала, идеально подходившего для больших собраний. Благодаря широкомуокну каюта казалась светлее и просторней, а поскольку корабль шел под парусами,ветер всегда дул в корму и относил затхлый запах трюмной воды вперед,предоставляя наслаждаться им экипажу в битком набитых кубриках форкастеля.

На второй день пути Спархок и Элана, одевшись в простыеповседневные одежды, поднялись в помещение, прозванное «тронным залом», –оно находилось прямо над их каютой. Алиэн стряпала завтрак для принцессы Данаина хитроумной печке, которая наполовину была светильником, наполовину плиткой.Алиэн почти всегда стряпала для Данаи, поскольку без вопросов принималастранные вкусы маленькой принцессы относительно еды.

В дверь вежливо постучали, и вошли Келтэн и Стрейджен. Вид уКелтэна был странный – он скрючился набок и явно мучился от боли.

– Что с тобой стряслось? – спросил Спархок.

– Попытался спать в гамаке, – со стоном ответилКелтэн. – Я решил, что раз уж мы путешествуем по морю, то и жить надо поморским обычаям. Похоже, Спархок, я превратился в развалину.

Миртаи, сидевшая в кресле у двери, встала.

– Стой смирно, – не терпящим возражений тономвелела она светловолосому пандионцу.

– Что ты задумала? – подозрительно осведомился он.

– Помолчи. – Миртаи провела ладонью по его спине,легонько ощупав ее кончиками пальцев. – А теперь ляг на пол, лицом вниз.

– Что-то не хочется.

– Предпочитаешь, чтобы я сбила тебя с ног? Ворча,Келтэн с немалым трудом улегся на пол.

– Будет больно? – спросил он.

– Только не мне, – заверила его Миртаи, снимаясандалии. – Расслабься.

И она принялась расхаживать по спине Келтэна. Громкий хрусти щелчки перемешивались со стонами и вскриками корчившегося под ее ногамиКелтэна. Наконец Миртаи остановилась, задумчиво тыкая большими пальцами ног вособо неподдающееся местечко между лопатками. Затем она приподнялась на цыпочкии со всей силы опустилась на ступни.

Из груди Келтэна с дыханием вырвался придушенный вопль, азвук, который издала его спина, напоминал треск расщепленного надвое дерева. Онлежал ничком, задыхаясь и постанывая.

– Не хнычь, как ребенок, – бессердечно велела емуМиртаи. – Вставай.

– Не могу. Ты меня убила.

Миртаи ухватила его за руку и рывком поставила на ноги.

– Пройдись, – приказала она.

– Пройтись? Я и дышать-то не в силах.

Миртаи извлекла один из своих кинжалов.

– Ладно, ладно, – заторопился Келтэн, –успокойся. Уже иду.

– Помахай руками.

– Зачем еще?

– Просто сделай это, Келтэн. Тебе нужно расслабитьмышцы.

Келтэн прошелся взад и вперед, размахивая руками и вертяголовой.

– Знаешь, – сказал он, – мне отвратительно вэтом признаваться, но я чувствую себя лучше – намного лучше.

– Естественно, – Миртаи спрятала кинжал.

– Хотя можно было не обращаться со мной так грубо.

– Если хочешь, я могу вернуть твою спину в прежнеесостояние.

– Нет, Миртаи, спасибо, не нужно, – торопливопроговорил Келтэн и на всякий случай попятился подальше от нее. И тут же, ловяудобный случай, бочком двинулся к Алиэн.

– Тебе меня совсем не жалко? – вкрадчивоосведомился он.

– Келтэн! – рявкнула Миртаи. – Не смей!

– Но я только…

Миртаи щелкнула его по носу двумя пальцами, как щенка,который собрался сгрызть хозяйские башмаки.

– Больно! – запротестовал Келтэн, хватаясь за нос.

– Так и было задумано. Отстань от нее.

– И ты намерен позволять ей такое, Спархок? –воззвал Келтэн к другу.

– Сделай то, что она говорит, – посоветовал емуСпархок. – Оставь девушку в покое.

– Кажется, утро для тебя выдалось не слишком удачное,сэр Келтэн? – осведомился Стрейджен.

Келтэн с угрюмым видом удалился в угол.

Наконец все расселись за столом и принялись за завтрак,который принесли из камбуза два матроса. Принцесса Даная сидела в сторонке, убольшого окна, где соленый ветерок отгонял запах свиной колбасы от ееделикатных ноздрей.