Улыбка играла на зеленоватом лице подопытного, когда впавшие в азарт артефакторы вливали в него укрепляющее зелье, отправляя порталом на остров.

– Что-то ты бледный, – недовольно проговорил Верлих дар Албертон. – Может, отменим?

– Нет. Пробуем.

И вновь обрушилось черное отчаяние. Именно так Корвин воспринимал свои ощущения, когда лишался магии.

Его выдернуло, казалось, в то же мгновение! На этот раз не было ни тошноты, ни слабости. Он просто перенесся. И с огромным облегчением почувствовал, как по телу струятся потоки собственной магии, как что-то огромное, добродушное, светлое подпитывает ее извне, унося усталость и отчаяние.

– Лестница-позвоночник! – раздался торжествующий крик артефактора.

Корвин понял, что находится на одной из ступеней. Мягкий голубой свет. Как красиво! Интересно, он один это видит? Лестница сияла и покачивалась, будто на волнах, подстраиваясь под дыхание, которое медленно, но верно выравнивалось. Хорошо-то как…

Взгляд отца прервал поток воспоминаний. Этот взгляд был… теплым, любящим. Но все равно раздражал!

Верлих дар Албертон смотрел на сына. Надо же, как подшутила над ним судьба. Нежданный сын от нелюбимой женщины… Как же он был молод тогда. Самовлюблен, эгоцентричен и глуп!

Еще бы! Могущественный маг, правая рука самого Верховного! Голова кружилась от восторга, земля уходила из-под ног. Ифа дар Гарддин – учитель, образец для подражания, гениальный, опередивший время маг. Безумец, не признающий морали и этики, он тем не менее удивительно тонко чувствовал окружающих его людей. Понимал, что его тайные эксперименты оттолкнут любимого ученика. Как же ловко он провел его тогда! А сейчас? Хватит ли ему мудрости и опыта противостоять бывшему учителю?

Гарддин отдал в его распоряжение студентов, спихнул всю нагрузку по управлению учебным процессом вместе с курсом боевых искусств. Он только что не лопался от оказанного доверия и чувства собственной значимости. С головой ушел в работу, рассчитывая на одобрение. А Гарддин тем временем творил зло. У него под носом!

Никто и предположить не мог, что будет война. Никто и предположить не мог, что они вчетвером – он сам, Алан, Томас и Диггори – потеряют контроль над магией в безнадежном бою с демонами. Что он сумеет вернуться. Вытащить мальчишек – осторожно, по одному. Как только силы хватило?

То, что они остались в живых, уже победа. И одержал он ее в хмурый ноябрьский день восемнадцать лет назад.

И вот сейчас… Именно сейчас, когда в души его выросших, привыкших убивать детей тихонько стучится любовь… Любовь, которая объявила наконец Ронну о Мире!

Бешеная ярость хлынула в сердце Верховного мага. Сколько судеб вновь будут перечеркнуты, если начнется война? Сколько магов отдадут свои жизни? Зачем? Ради чего? Нет! Он не отдаст Ифе дар Гарддину башни Ронна! Это его город! Призраки влюбленных не будут скитаться по полутемным коридорам Академии. Это его дети! Он не допустит! Ни за что!

Верховный заставил себя успокоиться. Взгляд упал на разложенные вокруг артефакты. Именно они, установленные с четырех сторон вокруг лагеря студентов, блокировали силу стихий.

Албертон зло усмехнулся: в каждый артефакт была встроена ловушка. Чтобы тот, кто придет их исследовать, перенесся к Гарддину. Верлих потратил много времени, чтобы обезвредить и начать изучать артефакты.

Что у нас тут?

В кристаллы-проводники встроены серые камни. Такие же кристаллы использовались в аудиториях Академии, что предназначались для занятий по контролю над силами. Камень, подчиняясь силе мага, помогал держать контроль над магией у целой аудитории молодых, сильных стихийников. Если бы не результаты многолетних исследований, тяжело бы пришлось магистрам.

Верлих улыбнулся. Он по-настоящему был предан Академии. По-настоящему любил детей. Но в использованных артефактах, которые он нашел, было что-то еще. Какая-то сила. Непонятная. Чужая. От нее его энергия задрожала, а по венам пронесся стон ужаса.

Ифа-Ифа… Как далеко ты зашел в своих исследованиях? Чья это энергия?!

– Верховный! – раздался встревоженный голос Корвина. – Надо уходить!

Раздался лязг стали. Верлих вскочил, резко развернулся. Таких существ он еще не видел. Гибкие тела, очень длинные пальцы уверенно сжимали рукояти легких изогнутых мечей. Слегка вытянутые уши. Глаза необычной формы сверкали гневом. Существа что-то шипели Корвину, который с трудом сдерживал всех троих, не давая им подойти к Албертону-старшему.

– Как твоя магия? – спросил Верховный, стараясь не думать о том, что даже в такой ситуации Корвин не назвал его отцом.

– Что-то мне подсказывает, что не стоит ею пользоваться, – откликнулся тот.

– Попробуй! Ударь – и тут же уходим!

Он увидел, как Корвин попытался хлестнуть водяной плетью. Как сына тут же вынесло аварийным порталом. Не зря артефакторы его столько настраивали. Корри перенесся мгновенно.

Существа, взревев, устремились к Албертону. Но тот уже исчезал в портале.

– Можно сказать, что наша вылазка удалась, – сказал Верховный Рийсу, который ждал его в кабинете.

– Конечно! Меня не угробили артефакторы, – заходя, рассмеялся Корвин.

И тут оба обратили внимание на выражение лица Рийса.

– Что?

– Генриетта. Девушку убили.

По тому количеству крови, что было в подземелье… Демоны, он сам, лично, осматривал место убийства! Генриетту ри Бэсс убили не там. Конечно, он подождет результаты вскрытия от профессора Дин, но ясно одно: место убийства необходимо выяснить. Хотя бы предполагаемое! Выстроить и отработать версии. Хотя бы одну! Скоро должен прийти Бер, доложить результаты предварительного допроса Риналь.

Рапи… Женщины западного континента – закрытая книга даже для него. Пожалуй, во всей Ринарии нет ни мага, ни человека, который бы знал о культуре Рапи́ри больше, чем он. Дольше, чем он, жил там. Лучше бы знал язык. Но даже он не мог ответить на вопрос, обладает ли магия женщин рапи чем-то таким, что могло убить боевика из отряда самого Алана Ярборро! Последний курс.

* * *

Западный ветер выл над смотровой площадкой Черного замка Граха, белым флагом трепал седую прядь, плача и сочувствуя. Шарль, Шарль, моя загадочная рапи, повелительница звонких браслетов, что приковали сердце к тонким, красноватым запястьям. Навсегда. Как же мне помириться с тобой, вер-ли-ни? Скажи, западный ветер, как?

Диггори Рийс стоял на смотровой башне, сжимая перила и до боли в глазах вглядываясь во тьму. Сколько маг ни всматривался в ночное небо, видел лишь одно: темно-синие, цвета переспелого ярра глаза, черный шелк блестящих волос. Яркие звезды мерцали отблеском драгоценных камней, призрачные облака плыли прозрачным шелком палантина… Ночь. Шарль. Шарль. Ночь. Ночь на языке рапи – шарль…