Возможно, он поступил опрометчиво, решившись пройти через это. Может быть, есть иной способ. Теперь у него было время, чтобы выяснить это. Выражение лица Митчема было восхитительно мрачным. Это порадовало Зака; не упускать же возможности насладиться дядиной досадой.

Он допил остатки скотча из стакана и с глухим стуком поставил его на соседний стол.

– Дядя, почему же такое кислое лицо? – весело спросил Зак. – Я не знал, что тебя так вышибает из колеи, когда дела идут не по плану. По крайней мере, эта бедная женщина не стала еще одной из твоих жертв.

Митчем терпеть не мог неудачи ни в чем. Тонкая линия его рта едва заметно изогнулась.

– В отличие от тебя, я не приемлю концепцию жертв. Я не верю, что могу сам быть жертвой, и не верю, что кто-то является моей жертвой. Их просто нет в моем понимании. Как и большинство успешных людей, я твердо верю в неизбежность побочного ущерба, – изрек Митчем, допивая свой янтарный напиток.

Слова смешались в голове Зака с эффектом от горячительного. Он пытался понять, что имел в виду Митчем, но в то же время боялся ответа. Это было все равно что ответить на телефонный звонок и понять по голосу собеседника, что грядут плохие новости. Появляется отчаянное желание положить трубку, уйти, поскольку то, чего еще не знаешь, не может тебе навредить.

– Мы найдем нового донора на следующей неделе. А пока предлагаю тебе понаблюдать в окно. В качестве обучающего опыта.

Митчем улыбнулся и вышел.

Все поплыло перед взором Зака, когда смысл последних слов стал доходить до него. Покачиваясь, он подошел к окну. Стекло запотело от его дыхания, он смотрел в ночь, и глаза его медленно приспосабливались к темноте. Он узнал то, на что смотрел, прежде чем окончательно осознал, что это. Во дворе был припаркован черный фургон без номеров – ближе к главному входу, чем любая служебная машина. Фигуры, одетые в черное, бесшумно шли по тропинке. Лакеи Митчема. Их было четверо, и они все вместе держали что-то гладкое и черное.

Зак внимательно смотрел на черные фигуры, удивляясь тому, как много могут значить фигуры в темноте. Его глаза сузились при виде того, что они несли. Парашют, который он чувствовал ранее в тот день, замедлявший его падение в пропасть, лопнул, как натянутая резинка. А потом Зак падал, падал, падал…

Он смотрел, как мужчины упаковывают пластиковый мешок с телом в фургон. Смотрел, как они уезжают. Затем упал на колени. Тихие рыдания без слез сотрясали его. Он молча оплакивал женщину по имени Кэтрин, которую ни он, ни кто-либо другой никогда больше не увидит.

Выйдя из лаборатории, Ника обнаружила Квинна сидящим на диване в игровой комнате. Она села рядом с ним.

Квинн повернул голову и поцеловал ее. Но вдруг резко замер.

– Что за фигня?! – отпрянул он. – Ника, ты истекаешь кровью!

Прежде чем она успела остановить его, Квинн уже стягивал с нее рубашку в поисках источника кровотечения.

– Мать моя! Что случилось?!

Затем он замер. Раны не было. Он коснулся липкой красной кляксы у нее под ребрами и снова осмотрел свои пальцы. Ника рассмеялась.

Его густые брови нахмурились.

– Почему ты вся в какой-то фальшивой крови?

Ника рассмеялась еще громче. Квинн раздраженно ущипнул ее за руку.

– Странная ты девушка, Ника Мейсон.

Успокоившись, Ника объяснила:

– Я подделала рану, чтобы получить шанс увидеть Эмбер в лаборатории и убедиться, что с ней все относительно в порядке. – Ника вытащила четыре флакончика. – И чтобы добыть вот это.

– Как она? – раздался отчаянный голос от двери.

Неизвестно почему, услышав голос Интеграла, Ника отстранилась от Квинна.

– Она в порядке, просто устала. Спрашивала о тебе.

Интеграл выдохнул и устроился рядом с ними на диване. Его опухший глаз выглядел еще хуже, чем прежде.

– Что это? – кивнул Интеграл в направлении баночек у нее в руке.

– Хефе и его доктора думают, что Эмбер очень пострадала от пересадки, – сказала Ника; она услышала как при этом Квинн нервно сглотнул. – Они в лаборатории создали этот препарат, и называют его антидотом. Он нейтрализует симптомы.

Ника положила хрупкие стеклянные пузырьки в карман.

Она не сказала им, что, по словам Хефе, их подруга умирает. Но у Интеграла нашлось достаточно проницательности, чтобы все понять.

– А что будет, если она перестанет получать препарат?

Ника мужественно встретила его взгляд и позволила ответу проявиться в ее глазах: «Эмбер не выживет».

– Я стащила эти флаконы, чтобы антидота хватило на случай побега, – сказала она вслух. – Пока мы не найдем врачей, которые смогут помочь. Пока не доставим ее в больницу по ту сторону границы. Я взяла не так много, чтобы они не заметили.

– Разве они не поймут, что ради этого ты пробралась в лабораторию? – возразил Квинн.

– Я надеюсь, они решат, что я пошла на это, чтобы увидеться с Эмбер.

– Еще одна попытка побега совершенно исключена, – заявил Интеграл.

Его единственный здоровый глаз смотрел на Нику почти угрожающе. Троица услышала приближающиеся шаги и замолчала. Когда, появившись в дверях, Бастиан с характерным звуком прочистил горло, Ника раздраженно обернулась, ее лицо выразило отвращение.

– Я думаю, у тебя какой-то горловой тик. Тебе стоит обследоваться у врача.

Бастиан проигнорировал ее замечание. Он вошел в комнату; его движения были сильными и легкими, как у тренированного бойца.

Ника задавалась вопросом, был ли он также тренированным убийцей, и сразу же вспомнила звуки костяшек его кулаков, когда он избивал Квинна.

Тот заметно напрягся.

– Какой приятный день, – любезно начал Бастиан. – Как все себя чувствуют?

Он оценил взглядом состояние Квинна и Интеграла и сдержал довольно очевидную ухмылку.

Ника подозревала, что злобность, которую так охотно демонстрирует Бастиан, скорее показная – та сторона личности, которую он создал в угоду отцу. Но Ника не находила в себе ни капли сочувствия к нему. Особенно после того, что он сделал с Квинном и Саймоном.

Бастиан со скучающим видом прислонился к бильярдному столу, на его красивом лице была маска насмешливого безразличия. Интеграл смотрел на Бастиана с дикой ненавистью, какой Ника никогда раньше не видала на его обычно добром лице.

– Ты здесь, чтобы сказать нам что-то конкретное? – спросил Интеграл. – Или ты пришел ради дружеской беседы? Если так, то избавь себя от неловкости. Я сомневаюсь в твоей способности поддерживать разговор с нами, учитывая, что у тебя мышцы заменяют мозги.

Интеграл смерил Бастиана ледяным взглядом и добавил напоследок: