– Пообщайся с другими собаками Хефе. Или со своими друзьями, если они у тебя есть.

Волна раздражения пробежала по лицу Бастиана, и сердце у Ники замерло, а затем бешено заколотилось. Интеграл ударил его в самое, возможно, больное место.

– А ты не слабак, – процедил Бастиан. – Это я за тобой признаю.

Он помолчал и продолжил:

– Хефе хочет вас видеть. Вас всех, – обернулся Бастиан и встал у порога. – Сейчас же.

Спорить было бы бесполезно – охранники уже ждали у двери.

Волоча ноги, все трое последовали за Бастианом.

Медсестра, которую оглушила Ника, стояла рядом с Хефе, рукой прижимая пакет со льдом к затылку. Ее карие глаза сузились на Нике, затем она что-то сказала Хефе по-испански.

– Вероника, – протянул он. – Ты полагаешь, что можешь так просто нападать на моих сотрудников и тебе это сойдет с рук?

Его глаза пылали гневом. Вопрос был риторическим. Да Ника и не собиралась отвечать ему в любом случае.

Хефе откинулся в кресле и осмотрел их так, будто они были загадкой, которую он находил скорее раздражающей, чем интригующей.

– Кажется, вы плохо понимаете связь поступков и их последствий, – рассуждал он. – И события прошлой ночи, кажется, ничему вас не научили.

Ника напряглась, когда страх пронзил ее. Тем не менее она агрессивно выдвинула подбородок. Она не покажет этому монстру, что боится его.

Квинн рядом с ней вел себя точно так же. Интеграл, однако, заметно дрожал.

– Видите ли, детей очень важно учить пониманию неизбежности последствий, – продолжал Хефе, выдвигая ящик стола и вытаскивая кинжал.

Ника ахнула. Рука Квинна взметнулась перед ней, защищая.

Хефе не спеша протер кинжал куском ткани, затем отложил ее в сторону.

Медсестра удовлетворенно наблюдала за его действиями, убеждаясь, что напавшая на нее будет наказана.

– Послушайте… извините, – залепетала, заикаясь Ника. – Я только хотела убедиться, что с моей подругой все в порядке.

Глаза Хефе сузились.

– Хотите узнать лучший способ обучения детей неизбежности последствий?

Снова никто не удостоил его ответом. Ника прильнула к друзьям. Ее глаза бегали по комнате, разум бешено метался в поисках какого-то неожиданного решения.

– Этого больше не повторится, – прошептала она.

– Я знаю, что нет, – улыбнулся Хефе.

С кинжалом в руке он молниеносно обернулся. Клинок вспыхнул серебром, перерезая горло медсестры.

Кровь, горячая и легкая, брызнула Нике в лицо. Глаза медсестры расширились до размера блюдца; ее крик перешел в бульканье хлещущей из горла крови. Хефе крепко обнял ее. Он позволил ей истечь кровью, которую она выплескивала, дергаясь всем телом. Когда глаза медсестры наконец потускнели, он опустил ее. Женщина упала на пол с глухим стуком.

Ника застыла в шоке, уставившись на темную лужу у своих ног.

Хефе указал на кровь кинжалом, глядя на Нику.

– Для этого нужно наглядно продемонстрировать последствия, – изрек он поучительно. – Затем я убью твоего друга, а потом и твоего любимого.

Ника широко развела руки, загораживая друзей, как будто это могло их спасти.

– Нет, пожалуйста, не надо, – умоляла она, – я все исполню, все…

Она делала над собой усилие, чтобы не замечать мертвую женщину на полу. Ту, которую она убила.

Которую убили ее действия.

– Дай мне какую-то ценную информацию о том, как Вилдвуд делает то, что он делает, и я пощажу твоего друга, – сказал Хефе.

Ника поспешила мысленно вернуться в Вилдвуд, пытаясь вспомнить все, что она знала. В ее знании не было ничего ценного. Ничего такого, что Стамос не сообщил бы Хефе.

– Я ничего важного не знаю, – призналась она.

Выдержав паузу, Хефе дернул головой, и охранник подтолкнул вперед Интеграла.

Хефе приставил нож к его горлу. Глаза Ники, отчаянно обыскав кабинет, остановились на чем-то красном.

– Записная книжка! – воскликнула она.

– Что насчет нее? – нетерпеливо потребовал Хефе.

Его хладнокровие испарилось, теперь остался только гнев, штурмующий его янтарно-карие глаза.

– Адреса, – лихорадочно соображала Ника, – они должны привести к чему-то важному, иначе директор не прятал бы их в своем сейфе. Они должны иметь отношение к пересадкам генов.

Кровь Ники бешено бурлила в сосудах, все ее существо было наполнено электричеством и адреналином. Ей казалось, что она кожей ощущает холод ножа, касающегося горла Интеграла. Тот смотрел на нее умоляющим взглядом.

– Переходи к сути, – резко бросил ей Хефе.

– Когда мы были в Вилдвуде, мы сумели добраться до совершенно секретной информации и выяснили, чем и кто там занимается, не прибегая к какой-либо внешней помощи, – указала Ника на Квинна, Интеграла и себя. – Вор, математический гений и я; у меня тоже есть кое-какие таланты; мы довольно изобретательная команда, и…

Она говорила слишком быстро, и у нее кончилось дыхание. Ника набрала воздуха.

– Вы сказали, что не можете послать своих людей на проверку этих адресов, потому что это вызывает подозрения. Ну а как насчет группы студентов? Группа подростков, собирающих данные для дипломной работы.

Хефе моргнул. Он посмотрел на Бастиана. Ника почувствовала, что сумела разбудить его любопытство.

– Ты ожидаешь, я просто отпущу вас?

– Я ожидаю, что вы позволите нам принести вам то, что вы хотите. Отправьте с нами вооруженных сопровождающих, если так нужно. Все что угодно. Зато мы добудем вам эту информацию.

Хефе немного поразмыслил.

– Должен признать, что за несколько месяцев вы сумели собрать больше информации о внутренней работе Вилдвуда, чем мои шпионы за два года.

Ника не смела произнести ни слова. Не смела беспокоить сеть, которую она, кажется, только что удачно забросила. Сейчас имело значение, только чтобы он отнял клинок от горла ее лучшего друга.

– Стамос хочет, чтобы я подождал, – рассуждал Хефе, ослабляя хватку, – просит проявить терпение. Но я устал ждать.

Он отпустил Интеграла, и тот шагнул вперед, задыхаясь. Ника обняла его.

– Бастиан организует план вашей поездки, – продолжал Хефе все более уверенно. – Вы посетите все адреса и доложите мне. Эмбер может ехать с вами, ей уже лучше.

Интеграл выпучил здоровый глаз. Ника тоже опешила: она предполагала, что Эмбер останется в качестве заложницы, гарантируя их возвращение.

– В лучшем случае, – рассуждал Хефе, – вы добудете информацию, которую я ищу. В худшем – умрете, пытаясь ее добыть, и я вернусь к тому, с чего начинал. В любом случае я не так много теряю.