В окно стукнули.

Толик обернулся и в первую секунду перепугался, увидев в комнате ещё одного человека. Чуть присев, он смотрел на него, не в силах сообразить, что в таких случаях надо делать. И не придумал ничего лучше, как поднять руку. Человек тоже поднял руку.

Толик мысленно ругнулся – это было его отражение в большом зеркале.

В окно стукнули снова, к стеклу прижалось лицо.

Это был утопленник. Точно он – светловолосый, лицо круглое.

– Чего там?

Стекло глушило голос. Толик завис. Невольно шагнул вперёд и наконец разглядел, что это Григорьев.

– Чего там, говорю? – Игорёк ткнул пальцем в комнату.

– Ты зайди, – в ответ тоже показал рукой Толик. – Дверь открыта.

Игорёк кивнул и побежал вдоль дома к крыльцу. Толик проследил за ним и вдруг почувствовал, что за спиной кто-то стоит. Обернулся.

Баба Света! В белой ночнушке с длинными рукавами, она стояла около кровати. Прямая, как палка. Губы недовольно поджаты.

Грохнула входная дверь. Простучали шаги. Дёрнулась занавеска.

Игорёк с любопытством огляделся.

– А прикольно тут, – сообщил он.

Кровать. Она была пуста. И только взбитое одеяло выдавало, что тут кто-то только что был.

Толик кинулся к постели, вздёрнул матрас. Под ним оказался ещё один, а дальше – ещё…

– Да сколько же их! – воскликнул Толик. Он сунул руку под верхний матрас, резко повёл по всей длине, надеясь нащупать нужную ему половину рубахи. – Помогай!

Игорёк опустился рядом, приподнял матрас, подставив под него плечо.

– Ниже давай, – скомандовал Толик. В четыре руки они опрокинули второй матрас, потом третий. Дальше не пошло, толщина матраса не давала его поднять. Пришлось совать руки. Игорёк со своей стороны тоже полез под матрас, спросил:

– Что ищем?

– Фартук, – отдуваясь, прошептал Толик, он устал бороться с мебелью. – Она его спрятала.

– Этот?

Перед лицом Толика появилось что-то белое. Он протянул руку. Но тряпка отодвинулась от него вместе с Игорьком. Толик с удивлением вздёрнул брови. И вдруг увидел, что перед ним никакой не Игорёк. Что это остролицый. Он стоял, мелко переступая своими копытными ногами. В руках у него была целая рубаха, которую он вдруг резко порвал пополам. Уронив лоскуты, узколицый подхватил с кровати следующую рубаху, порвал, бросил. Ещё одну.

Толик застыл, не в силах отвести взгляд. Эту дьявольскую подготовку к колдовству надо было как-то остановить. Хватит рубахи рвать.

Остролицый прервал свою сумасшедшую работу, глянул Толику в глаза и вдруг блеющим голосом произнёс:

– А ты плесни и плыви.

Толик не заметил, откуда взялся стакан. Соткался из воздуха и тут же стал падать, освобождаясь от содержимого. Вода выплеснулась на порванные рубахи. Если сейчас поднимется волна, все эти половинки уплывут в Онегу. «Вода мощный проводник» – так, кажется, сказала Сонька. Надо не дать им оказаться в воде.

Толик сначала нырнул навстречу падающему стакану и только потом сообразил, что делает. Стакан ребром вошёл ему в лоб, плеснувшая в глаза вода ослепила. Через мгновение он лежал на полу, отбив себе при падении бок. Над головой мерзко захихикали.

– А лодочку-то забыл, – с противным хрипом сообщил узколицый. – Куда же без лодочки?

Толик вздёрнулся, чтобы врезать узколицему, но он исчез. И только на кровати кто-то опять захрипел.

– Нет, это не то, – сообщила Сонька. – Не их дом. Вы куда залезли-то?

Она стояла на пороге комнаты и недовольно оглядывалась.

– Не было у бабы Светы столько кроватей, – перечисляла она. – И зеркала не было. Тут была люстра и большой круглый стол. И горка. И ковёр. А это вообще непонятно где…

Сонька говорила, показывая в разные углы. Толик следил за её рукой и сам начинал видеть, что они ошиблись. Баба Света не тут живёт. Зачем ей столько кроватей? Откуда фотографии, если она всё время одна? Что за высокие перины, на которые и забраться невозможно?

– Пошли отсюда, – позвала его Сонька.

Комната вдруг дёрнулась. Пол накренился. Толик еле удержался, чтобы не упасть. Кровать с высокими перинами сползала со своего места. Стены повело, свернуло. Комод вытянулся, превращаясь в шкаф, длинные ножки подломились.

«Бежать! – билось в голове. – Мать говорила, дом не пустит».

Толика задержало зеркало. Он видел там своё отражение. Что-то было не так. Словно отражаться не должен – а вот он. На него смотрит. Но это же не он. У Толика не такие узкие плечи и не тёмные прямые волосы.

Он рванул за Сонькой, испугавшись, что, если ещё немного промедлит, узколицый утащит за зеркало, оставив навсегда в этой страшной комнате. Сделает её экспонатом. Как бабу Свету.

Сонька уходила, Толик бежал. Они уже давно должны были пройти и комнату, и кухню, и даже сени, но Сонина спина всё маячила на фоне дверных занавесок. Она отодвигала их, переступала порог, проходила немного и снова отодвигала занавески.

Толик хотел крикнуть, но Сонька как раз в этот момент скрылась в очередной комнате. Кровать, комод, зеркало. Отражение. Как будто приклеенное к стеклу, чтобы навсегда тут остаться. Во рту скопилась слюна. Толик плюнул через левое плечо, прошептал материнское: «Нога за ногою, пусть проклятье пройдёт стороною!»

Морок заволокся дымкой.

«Ага! Работает!» – Толик сам от себя не ожидал, что так обрадуется. Никогда не верил в материнские шепоты. Главное, все их теперь вспомнить.

Справа хлопнула дверь.

– Ну, где ты? – крикнула Сонька.

Толик побежал на голос. Проскочил и кухню, и сени, выпал на крыльцо. Тут он сразу увидел Ритку. Она с яростью ударяла по ручке коляски, так что та подпрыгивала. В такт ударам из-под розового козырька слышалось кряканье.

– Я сейчас, – отдувалась Ритка. – Она уже засыпает.

– Ты не так делаешь, – полезла к ней деловая Сонька. Но стоило её голове загородить свет, мелкая изменила тон нытья, заорав в полный голос. Ритка отпихнула Соньку и начала показывать, как укачивать правильно. Девчонки занялись делом.

Толик бухнулся на крыльцо и расплылся в самой своей идиотской улыбке. Как же он был рад всех видеть. Прям до слёз. Ребят гнали, но они всё равно пришли на помощь. Им всё рассказали родители, запретили приходить, потому что опасно, а они сбежали, чтобы вместе всё исправить. Настоящие друзья.

– Дом-то тот, – пробормотал Колян, задумчиво поправляя кепку. – Чего мы, не знаем, где Кутенковы живут?

– Проклятие на доме, – Игорёк присел на крыльце рядом с Толиком. Тот устало привалился к столбику перил, свесив руки между колен. – Оно нас не пускает.