настойчивы в своих намерениях. Ну, я же мужчина, в конце концов. Мужчинам моногамия чужда. Кто говорит обратное, стопроцентно врет.

– Я своей жене верен, – не сдержался Кирьянов, – вы меня сейчас во лжи обвиняете?

Семеренко покрылся мелкой испариной:

– Я не то хотел… Я не то сморозил… Нет, что вы! Просто я…

– Просто вы на других свои грехи повесить хотите, – съязвил Владимир Сергеевич, и мне пришлось ткнуть его ногой под столом.

Семеренко и так был на грани истерики. Не хватало его разозлить, чтобы он замкнулся и больше не сказал ни слова до приезда адвоката.

– Всякое бывает, мы вас ни в чем не обвиняем. В конце концов, отношения – частное дело, – сказала я примирительным тоном.

– Вот, вот, частное.

– Но вы знали, что Алена… что Марианна хотела с вами расстаться? Только правду, Юрий Павлович, – попросила я.

Подозреваемый даже перестал дрожать. Он уставился на меня, приоткрыв рот от изумления, и стал похож на вытащенную из воды рыбу.

Ассоциация с рыбой заставила меня вспомнить про Ивана, любящего рыбалку, и я мимолетно пожалела о том, что наш ужин в ресторане вышел таким скомканным.

– Я не… Она не хотела… Она мне не говорила… С чего вы вообще это взяли? У нас все было хорошо.

Кирьянов тоже с интересом обернулся ко мне. По его нарочито круглым глазам я поняла, что по окончании допроса мне придется выложить другу все об охране в Москве и тех изысканиях, которые два бывших спецназовца провели в отношении актрисы. Надо аккуратно обойти вниманием Качанова, но это тоже не может длиться бесконечно.

– Увы, хотела, по нашим данным. И довольно скоро.

– Я не знал, – покачал головой Семеренко и вдруг взвился как ужаленный: – Я понял! Вы нарочно это говорите, чтобы меня приплести к убийству Мари. Мол, не выдержал расставания и убил?

– Вполне себе версия, – откашлявшись, сказал Кирьянов.

– Я так и знал! Я знал, я сразу понял и поэтому сбежал еще тогда, когда нашел ее в подъезде. Вы же не станете рыть носом землю, когда у вас есть железный подозреваемый, на которого можно повесить громкое убийство. У вас же все так и делается!

Кирьянов побагровел, и я поспешно сказала Юрию:

– Успокойтесь. Никто не говорит, что это версия окончательная. Полиция должна отработать все варианты, и, если вы невиновны, никто не станет обвинять вас. Но вы зря сбежали с места преступления и скрывались. Это выглядит подозрительно. Помогите нам разобраться. Расскажите, как нашли ее и зачем вообще возвращались в Печерский переулок следующей ночью?

Семеренко шумно подышал носом, пытаясь восстановить дыхание и, очевидно, собраться с мыслями.

– Мне не понравилось, как я уехал с поминок. Словно бежал с поля боя. Хотелось извиниться. Весь следующий день я звонил Марианне, но она не брала трубку. К ночи я поехал. Был нетрезв, каюсь, иначе дождался бы утра.

– В котором часу вы приехали к дому Марианны?

– Около полуночи, не знаю. Я не смотрел на часы. Поднялся по ступеням, а там она… Я ошалел. Зажал себе рот рукой, даже прикусил ладонь, чтобы не заорать. Вмиг протрезвел и понял, что влип и что надо бежать. На площадке было тихо. Все соседи вроде бы спали. Я выскочил из дома и бегом бросился в отель. Такси брать не стал.

– Даже полицию не вызвали.

– Говорю же, я понял, что на меня все и повесят. Решил не дожидаться этого момента.

– Чудак человек, – улыбнулся Кирьянов, обернувшись ко мне. – А о том, что побег сделает его главным подозреваемым, он не догадывался. Вы же не могли скрываться вечно. Рано или поздно вас бы взяли.

– Я думал, к тому моменту настоящего убийцу найдут.

– Мы и искали. Вас! – Тихо сказал Кирьянов.

Семеренко опять подскочил на своем стуле.

– Я не убийца! Повторяю вам в десятый раз!

– Хорошо. Пусть так, – согласилась я, – вы видели что-нибудь необычное у дома Алены? Может, кого-нибудь заметили?

– Что вы? Я даже не помню, как до отеля добрался. Какими-то подворотнями промчался, проскользнул мимо администратора – там стойка далеко от входа – и поднялся в номер. Сунул голову под душ, чтобы себя в чувство привести. Решил, что посижу в номере, пока полиция не придет. Думал, администратор подтвердит, что я никуда не выходил. Но к утру сообразил, что в отеле камеры есть, и решил бежать. В СМИ еще не было ничего – я пощелкал каналы пультом и просмотрел новости. Потом взял самое необходимое – деньги, паспорт – и выскочил так, чтобы меня администратор за стойкой так и не увидел. Потом пешком добрался до вокзала, а там таксиста этого нанял. Дальше вы уже знаете.

– Очень глупо, Юрий Павлович, – сказала я.

– Знаю, – буркнул тот. Нервозность актера резко спала. Он казался сонным и еле живым, – я бы сам скоро приехал с повинной. Пока скрывался, понял, что не верну свою жизнь, будучи беглым подозреваемым. И не смогу продолжить жить инкогнито. Я просто никак не мог набраться смелости.

– Да? – издевательски спросил Кирьянов. – Сдаться захотел? А за каким чертом ты в драку полез, когда мы тебя арестовывали?

– Я от неожиданности, извините. Вы же налетели, стали руки ломать.

– Ну, ты не наговаривай! – возмутился Кирьянов.

– Скажите, Юрий Павлович, вы не замечали за Марианной странного поведения? – спросила я. – Может быть, у нее были темные знакомства в Москве? Люди, о которых вы не знали.

– Точно, был. Был один. Я о нем сразу и не подумал. Но это было пару месяцев назад. Я приехал к Марианне домой, а на лестничной клетке меня перехватил сосед. Он сказал, что у нее двумя часами ранее вышла ссора с каким-то молодым человеком. Вроде они сильно ругались, билась посуда, и сосед решил вмешаться. Он вышел из своей квартиры, но увидел только фигуру в капюшоне, которая удирала вниз по лестнице.

– Мужская фигура?

– Вроде да. Тот не разглядел.

– А Марианна что сказала?

– Она все отрицала. Сказала, соседу что-то не то привиделось и к ней шум и драка не имеют отношения.