– Ну, надо спросить у Аркадия Ивановича, что он делал той ночью, когда Алену убили.

Повисла печальная пауза.

– А еще ему могло просто повезти. Сразу попал в нужное место и убил с первого удара. И тогда наш убийца вполне может быть истеричным дилетантом.

Иван подцепил вилкой яркий помидор и, пристально его рассматривая, покачал головой:

– Мне кажется, ты просто недооцениваешь темную сущность Светлова. Каламбур получился. Ты толстовку видела на стуле?

– С капюшоном? Такие толстовки половина Тарасова носит.

– Носит. Но для нас важно, что ее носит Светлов.

Я устала спорить, тем более что в рассуждениях Ивана было здравое зерно. Просто мне очень не хотелось, чтобы убийцей оказался такой симпатичный парень. Да и сыщицкая интуиция уверяла меня в том, что Светлов чист. А может, моя интуиция просто была в коме от усталости?

Музыка стала громче. Скрипач вышел на веранду поиграть для тех гостей, что любовались видом на реку. Официант принес для нас мягкие пледы и еще по бокалу вина.

– Хороший вечер, – сказала я.

– И ты прекрасно выглядишь, – ответил Иван, – я наконец набрался смелости сказать тебе это.

Я почувствовала легкое головокружение и собралась ответить, но меня отвлек телефонный звонок. Я была даже благодарна Кирьянову, имя которого высветилось на экране, за то, что он прервал этот разговор, направление которого принимало нежелательный для меня оборот. Интрижка во время расследования была мне ни к чему. И хотя меня необъяснимым образом влекло к Ивану, я понимала, что в данный момент нечаянный роман может повредить работе. Все это я должна была объяснить молодому человеку, сидевшему напротив меня с бокалом вина в руке, но теперь, слава богу, нашелся повод отсрочить объяснение.

– Танька, с меня подарок. Проси все что хочешь! – радостно закричал в трубку Владимир Сергеевич.

– Поймали хлопчика? – догадалась я.

– Поймали. Везем в отделение на допрос. Ты приедешь? Я свое обещание держу. Тем более женское присутствие на беседе не повредит. Для контраста, так сказать. Сыграем в доброго и злого полицейского?

– Прямо сейчас? – растерялась я.

– А когда? Горяченьким допросим. Давай собирайся. Я за тобой машину пошлю. Ты дома?

– Нет. Я в ресторане.

– Пардон. Но дело не ждет. Если поедешь, то диктуй адрес!

Я растерянно оглядела свое платье и подумала, что допрос в таком вечернем виде мне вести еще не приходилось.

Иван удивленно поднял бровь. Вечер переставал быть томным, но это было даже к лучшему.

Глава 6

Мы попрощались с Иваном у входа в «Адажио», и я нырнула в полицейский «уазик», пропахший кожей и запахом дешевых сигарет. Сержант Петренко, который за мной приехал, ошеломленно таращился всю дорогу на мое платье.

– Допрос для меня – всегда праздник, профессор, – ответила я на немой вопрос в его глазах.

Петренко хмыкнул и продолжил вертеть свою баранку.

Кирьянов встретил меня у входа в отделение.

– Ничего себе, – присвистнул он, когда я вышла из машины и, махнув палантином, пошла ему навстречу, – я тебя что, со свидания вытащил? Ты уверена, что хочешь присутствовать? У тебя вроде кое-что поинтереснее намечалось?

– Владимир Сергеевич, у меня ничего не намечалось. Я работала.

– Интересная у вас униформа для работы, госпожа сыщица. Ты со своим этим мальчишкой, что ли, «работала»? – засмеялся мой друг.

– Представь себе. А я не поняла, мы кого сегодня допрашиваем – меня или звезду экрана?

– Ладно, не кипятись, входи. – Кирьянов барским жестом распахнул передо мной двери СИЗО.

По знакомым коридорам мы прошли в комнату для допросов, где уже сидел Семеренко под присмотром двоих полицейских. Взглянув на знаменитого на всю страну ловеласа и сердцееда, я ужаснулась. Смазливый лощеный актер выглядел как пропитой алкоголик. Лицо его осунулось, глаза покраснели, а под ними залегли глубокие сизые тени. Он был небрит, черные кудрявые волосы, обычно идеально уложенные, растрепались и свисали со лба сальными прядями. Все свидетельствовало о том, что герою-любовнику тяжело далось положение беглого преступника.

– Добрый вечер, – поздоровалась я.

Семеренко моргнул, увидев меня, но ничего не сказал. Видно было, что он смертельно боялся и пытался унять дрожь в руках, сжав пальцы в кулак.

– Знакомься, Татьяна. Это Юрий Павлович Семеренко. Двадцати восьми лет от роду. Образование высшее, профессия киноактер. Не женат, не судим и, судя по повадкам, плохо воспитан.

– Это почему? – удивилась я.

– Ну как, – ответил Владимир Сергеевич, раскладывая на столе папку с делом и материалы следствия. – Оказывал сопротивление при аресте, матерился и даже нанес одному сотруднику травму, ударив того головой в солнечное сплетение.

– Я не хотел, – буркнул Семеренко, не глядя ни на кого, – вы налетели, я испугался, вот и боднул.

– А как взяли товарища Семеренко? – спросила я.

– Взяли Юрия Павловича в городе Энске, до которого он на такси доехал. Таксист даже отпираться не стал, сразу все выложил, едва наши сотрудники к нему подошли и корочки предъявили.

– Сука, – прошептал актер.

– Ну зачем так грубо? Человек проявил гражданскую позицию. Он же не дурак. После того как Виктор Соболев отвез вас в Энск и высадил на Центральной площади, он вернулся в Тарасов и посмотрел новости. К тому моменту лицо убитой Марианны Белецкой и ваше лицо не сходили с экранов телевизоров. Он понял, кто вы и почему из города линяете. То, что сразу в полицию не пошел, – это, конечно, его не красит, но то, что выгораживать вас не стал и чистосердечно признался, ему зачтется.

– Почему Энск? – спросила я.

– Это мы уже выяснили, – сказал Кирьянов, – дальнее путешествие для нашего героя было небезопасно – актера популярных сериалов везде могли узнать. А в Энске у него жила преданная поклонница, некто Романенко Ольга Ильинична, тридцати лет от роду, которая писала ему нежные, проникновенные письма. Они, кстати, прилагаются к делу. – Киря потряс папочкой. – Юрий Павлович с ней связался и объяснил, что попал в жуткую ситуацию. Фанатка, разумеется, захотела помочь и приютила у себя незадачливого убийцу.

– Я не убийца! – выкрикнул Семеренко. – Вы на