Он свернул на обсаженную липами широкую улицу, ведущую к проспекту. За окном замелькали одинаковые пятиэтажки, перемежавшиеся редкими магазинами.

– Ты пошутил, а на самом деле тут есть о чем подумать. У этой сумасшедшей вполне могло хватить мозгов убить Алену из ревности.

– Мне кажется, такие только угрожают, – сказал Иван.

– Возможно. Но я не имею права ничего сбрасывать со счетов.

Пока мы ехали, совсем стемнело.

– Нет желания поужинать? – вдруг спросил Ваня, откашлявшись, очевидно, для храбрости.

Я оторвалась от созерцания улицы с мерцавшими в уютной мгле фонарями и удивленно посмотрела на него.

– День был долгий и напряженный, – пояснил он.

Внезапно под ложечкой у меня засосало, и голод, который весь день не давал о себе знать, напомнил мне, что сегодня я почти ничего не ела. Но…

– Это деловой ужин, – добавил Иван, – обсудим, что у нас есть на данный момент, и решим, что будем делать дальше. Чур, ресторан пафосный. Я угощаю. Надоело пирожки в кофейнях жевать. Как тебе идея?

– Ну, ужин так ужин. Только надо переодеться, – ответила я.

Иван высадил меня у дома, пообещав приехать через час и взяв с меня обещание, что я буду полностью готова и не стану краситься три часа.

Я долго стояла под душем, пытаясь понять, что же я такое творю.

«Иванова, ты занимаешься убийством актрисы Марианны Белецкой. А со стороны кажется, что ты кадришь своего нового помощника! Пора с этим завязывать и переключаться на работу. Немедленно позвони Ивану и скажи, что передумала!» – велела я себе.

Но пока эти тревожные мысли одолевали меня, я уже стояла перед платяным шкафом и выбирала платье. Летний вечер плавно перетекал в ночь. Я выбрала любимое платье-футляр без рукавов, в котором моя фигура смотрелась сногсшибательно. К нему подобрала туфли на тонкой шпильке, нитку натурального жемчуга и шелковый малиновый палантин.

Голос совести в голове звучал все громче. Я заглушила его, выпив еще одну чашку кофе и уложив в небольшой бархатный клатч маленький блокнот с ручкой, без которых никуда не выходила.

Деловой ужин! – напомнила я себе, и в этот момент раздался звонок телефона.

Я выскочила из подъезда, «шурша духами и туманами», и взгляд Ивана, ошеломленно-восхищенный, прожег меня сладким огнем. Он распахнул дверь машины, не сумев сдержать улыбки на губах.

Усадив меня и устроившись на водительском сиденье, он, не говоря ни слова, тронул «додж» с места.

– Чего ты улыбаешься? – спросила я.

– Ничего, так, – ответил он.

И мы оба рассмеялись от неловкости.

«Иванова, Иванова…» – вздохнул мой внутренний голос.

«Адажио» было новым модным местом Тарасова. Ресторан с большой летней террасой на берегу реки специализировался на итальянской кухне. Соцсети пестрели снимками превосходно поданных эффектных блюд, а слухи о потрясающем «кролике с розмарином» заставляли гостей заказывать столики за две недели.

Нас провели к ряду самых шикарных лож на веранде – освещенному светом декоративных фонариков и украшенному живыми цветами.

– Что ты будешь? – спросил Иван, когда официант в элегантном переднике ежевичного цвета принес нам меню.

– Ну, наверное, того самого кролика, про которого все говорят. И бокал белого вина, пожалуй.

– Я закажу то же самое, – кивнул Иван официанту.

Тот отошел от столика с легким поклоном. В глубине ресторанного зала мелодично заиграла скрипка. Сюда, на летнюю веранду, звук доносился негромко и не мешал разговору.

– О чем ты думаешь? – спросил Иван, перехватив мой взгляд.

– О том, что скрипка больше подходит французскому ресторану, – ответила я, – и о том, что пора расставлять приоритеты.

– В каком смысле?

– В смысле пора все взвесить и определить, кто из подозреваемых нам наиболее интересен.

– Ты слишком буквально восприняла мои слова о деловом ужине, – притворно нахмурился Иван, но тут же включился в беседу: – Мой фаворит – Светлов.

– Кто бы сомневался, – съехидничала я.

– Подумай сама. Парень потерял такую женщину, да еще и не по своей воле. Алена его бросила. Променяла на красивую жизнь. Стала известной. Каково ему было смотреть на нее в телике и знать, что она ему не принадлежит? Ревность, ярость, желание отомстить. Но мечта далеко, и до нее не дотянуться. А тут она приезжает на похороны матери, и наш неудачливый Ромео решается на месть.

– Не знаю. Не похож он на того, кто мог убить из ревности или желания отомстить. Ничего, конечно, исключать нельзя, но мотив, который ты обрисовал, мне кажется размытым. Куда реальней денежный след. Я скорее поставлю на тетку. Тут все куда прозаичней. Квартиру Алена отказалась ей отдать. Звезд с неба учительница математики не хватает. А жизни хорошей хочется.

Мы немного порассуждали на тему бедности учителей, потом переключились на хитрую, изворотливую личность Ларисы Коневой.

Из сумерек вновь возник официант, на этот раз с подносом. Пока он расставлял перед нами блюда, мы деликатно молчали. Иван постукивал пальцами по столу, поглядывая на меня. Когда мы снова остались одни, он поднял бокал:

– За встречу. Я рад, что сегодня провожу вечер в такой приятной компании.

Я тронула его бокал своим и сделала глоток вина. Тепло побежало по венам и разлилось глубоко внутри. Мне захотелось вернуть наш разговор в безопасное русло:

– Нельзя забывать и о Семеренко. В конце концов, чего он сбежал?

– Согласен. Может, Борис Михайлович перегибает с теориями заговора. Не такой уж этот Юрчик и безобидный.

– Юрчик?

Иван помрачнел:

– Слышал, как Алена его так называла.

– Юрчик, может, и безобидный, но ситуации бывают разные. Иногда самый нерешительный человек может переступить через себя. Господи! Да прирежь ты уже этого кролика!

Иван, неловко возивший ножом по мясу, засмеялся.

– Ненавижу всю эту муть с ножами и вилками. Хотя искренне люблю рестораны.

– А еще охотник, – фыркнула я.

– Я уже говорил: охотник – это Аркадий Иванович. А я больше рыбак. Ну, иногда с ним хожу. Но у него глаз-алмаз, и ножом он орудует искусно.

– Вот и наш убийца такой же