– Зови, когда хочешь. Я всегда буду приходить, зачем бы ты меня ни позвала. – В его голосе звучал неподдельный пыл.

– Я так рада, ты пришел. Я не знала, рядом ли ты или уже отправился в Лондон.

– Я возвращался в Лондон, но по дороге меня отвлек кинотеатр в Ричмонде. Там показывают какой-то отвратительный детский фильм, и я подумал, если зрители не запомнят эту белиберду, я окажу им услугу. – Он украдкой посмотрел на мою реакцию, чтобы удостовериться, что я одобряю его действия. – Там я услышал твой зов и сразу бросился сюда.

– А как далеко ты можешь отойти, чтобы все еще слышать мой зов?

– Думаю, тут нет ограничений по расстоянию. В Ричмонде твой голос звучал так же четко и ясно, как и здесь.

– Но до Ричмонда немало миль. Как же ты сумел так быстро добраться? По-моему, не прошло и пары минут.

– Не забывай, я могу двигаться напрямик, мне не приходится огибать никакие препятствия. Пока на тебе амулет, я могу точно определить, где ты находишься, и прибежать.

– Как я рада, – сказала я. – Здорово знать, что ты рядом со мной. – Я улыбнулась ему так уверенно, как только смогла. Мне не хотелось, чтобы он думал, что я все еще расстроена. Он улыбнулся мне в ответ и ласково погладил меня по спине.

– Хочешь, я останусь, или… – Его вопрос прозвучал мягко.

– Я бы с удовольствием попросила тебя остаться, но сюда уже идет Грейс, и скоро будет пора возвращаться на уроки. Можно я позову тебя, когда освобожусь и приеду домой?

– Конечно, но, если я тебе понадоблюсь, то тут же примчусь. Не забывай об этом.

– Как будто я могла бы забыть, – прошептала я. Он поцеловал меня в макушку и исчез. Я попыталась рассмотреть в зеркальце, как он убегает, но он передвигался слишком быстро, поэтому я оставила эти попытки и стала смотреть на Грейс, которая шла ко мне, пробираясь между игровыми полями. Уже начались дневные тренировки по легкой атлетике, так что ей приходилось идти по самому краю беговой дорожки и остерегаться, чтобы не столкнуться с брошенным копьем. Поэтому она продвигалась вперед медленно, что дало мне более чем достаточно времени, чтобы прийти в себя и окончательно остыть. Я не хотела, чтобы Грейс или кто-то еще вообразил, что мне все-таки не совсем плевать на Роба.

Даже теперь, осторожно пробираясь по стадиону между тренирующимися спортсменами, Грейс выглядела спокойной. В свободной от рюкзака руке она держала свою непрактичную обувь. Хотя она и шла босиком, походка ее оставалась изящной – результат долгих лет, которые она потратила на занятия гимнастикой. Она выступала за честь страны, еще учась в начальной школе, но вскоре после того, как мы с ней познакомились, она решила бросить спорт. Ее мать была в ярости, поскольку годами каждые выходные возила дочь на соревнования, но, как мне объяснила Грейс, все это приносило удовольствие отнюдь не ей. Так что моя подруга никогда не попадет в олимпийскую сборную, но она по-прежнему могла сесть на шпагат и сделать сальто, не сходя с места. И она всегда выглядела грациозной, чем бы ни занималась.

Дойдя до того места, где сидела я, она изящным движением опустилась на землю и протянула мне банан, который я попросила принести.

– Ну как ты теперь? – мягко спросила она.

– В порядке. Прости, дала волю эмоциям. Ты же знаешь, что со мной творится, когда я злюсь, а мысли о нем приводят меня в самую настоящую ярость. Но сейчас я уже успокоилась, поэтому я просто не буду больше думать о его лжи. – Я надеялась, что это ее удовлетворит. Мне совершенно не хотелось возвращаться ко всей этой истории.

– Как скажешь, – как и полагается подруге, ответила Грейс. – Ты пропустила классную свару, которая произошла в кафетерии, – добавила она с лукавым блеском в глазах, хорошо зная, как именно можно меня отвлечь. Затем она в красках описала перепалку с использованием грубой брани между двумя девочками из младших классов, стоявших в очереди за обедом. До рукоприкладства дело не дошло, поскольку ему помешали подоспевшие старосты, но еще чуть-чуть – и разразилась бы настоящая потасовка. У Грейс был дар рассказывать истории, она умела имитировать выговоры и акценты, и вскоре я уже покатывалась со смеху. Это было как раз то, что нужно, и к тому времени, когда мы направились к зданию школы, чтобы пойти на послеполуденные уроки, все мысли о Робе и его вранье отодвинулись на самый дальний план.

Когда мы с Джошем приехали из школы, дом был полон народа, включая моих бабушку и дедушку, что лишило меня всякой возможности улизнуть в какой-нибудь тихий уголок, где я могла бы поговорить с Кэллумом. Я помогла маме приготовить ужин, и мы все сели за стол. Бабушке и дедушке очень хотелось узнать, как у меня идут дела с уроками вождения. Я рассказала, что проезжала вместе с инструкторшей мимо их дома всего несколько дней назад, и папа тут же решил, что я должна отвезти их домой, чтобы попрактиковаться. Поэтому после ужина я помогла им втиснуться на заднее сиденье «мини», и мы поехали в Кью под присмотром сидящего на пассажирском сиденье папы.

После того как мы высадили их перед домом, папа откинулся на спинку своего сиденья.

– Ты неплохо вела машину, Алекс. Как насчет сдачи экзамена на права?

– Вообще-то мисс МакКейб сказала, что мне уже пора подавать заявление. Она считает, я готова.

– Я с ней согласен. Только не затягивай с этим делом, не то станешь водить, как заправский водила, а не как ученица, и уж тогда они точно тебя завалят!

Поездка домой дала время для того, чтобы придумать, как все-таки увидеть Кэллума. Доехав до дома, я припарковалась и, когда папа начал вылезать из машины, крикнула ему вслед:

– Думаю, я еще посижу здесь и повторю правила дорожного движения. Увидимся дома.

– В самом деле? – удивленно спросил папа. – А я-то думал, ты давно выучила их назубок.

– Просто мне надо кое-что перепроверить.

– Ну и странные же у тебя бывают идеи, – сказал он, смеясь. – Что ж, развлекайся! – Он закрыл дверь машины и пошел в дом.

Я несколько секунд подождала, чтобы удостовериться, что вокруг никого нет, потом прошептала:

– Кэллум…

На этот раз мне не пришлось ждать ни секунды. Должно быть, он находился совсем близко. Я повернула зеркало заднего вида и дамское зеркальце на противосолнечном козырьке, чтобы видеть его в них обоих.

– Привет, – произнес он, уткнувшись лицом в мои волосы. – Я по тебе скучал. Ну как, остаток дня прошел лучше?

– Да, лучше… и мне ужасно жаль, что тебе пришлось наблюдать меня в таком виде.

– Брось, не извиняйся, ты была возмущена! Я всегда только рад, если ты меня зовешь. По правде говоря, – он замолк, явно смутившись, – это… здорово, когда ты кому-то нужен.

– О Кэллум, благодаря тебе я чувствую себя куда лучше.

Он фыркнул.

– Я заперт в другом измерении. Не понимаю, как это может хоть что-то сделать лучше. – Но по его смущенной улыбке и легкой краске на щеках я видела: он рад слышать мои слова.