Туман в голове постепенно рассеялся, первой мыслью было сменить мелодию звонка, я раньше и не подозревала, до чего же отвратительно она звучит.

Я машинально приняла вызов, и в трубке немедленно послышалось:

– Ну, наконец-то! Тань, ну где ты, в конце-то концов?! Уже темнеть начинает, что случилось?!

Темнеть начинает? Да и так вокруг темно…

Мне никак не удавалось вспомнить, кому принадлежит этот недовольный взволнованный голос. Я попыталась разглядеть на дисплее, кто именно мне звонит, но мои глаза наотрез отказывались выполнить этот замысловатый приказ. Такое впечатление, будто каждый глаз существует сам по себе и вытворяет, что ему вздумается, но только не то, что мне нужно.

– Вы кто? – кое-как выдавила я из себя, не услышав собственного голоса.

– Андрей Мельников, – немедленно раздался в трубке четкий и спокойный ответ, после чего послышалось: – Таня, что случилось? Ты ранена?

Ранена? Я не знаю. Так я и ответила.

– Ты можешь объяснить, где ты находишься? – Голос звучал все так же четко, каждое слово мой собеседник произносил ясно, спокойно и отрывисто.

– Я… Я свернула на дорогу. На дачу…

Я добросовестно пыталась вспомнить, что произошло, но пока это получалось плохо. В памяти появлялись какие-то обрывки, которые я сразу же озвучивала, при этом сама все еще не слышала собственного голоса. Однако тот, кто назвался Андреем Мельниковым, тем не менее меня услышал.

– Хорошо, – спокойно сказал он. – Значит, ты сейчас где-то после поворота к поселку. А что произошло, можешь вспомнить? Ты попала в аварию?

В аварию! Я припомнила грохот, неотвратимую черноту и еще цифру и две буквы, которые машинально произнесла вслух.

– Так, – удовлетворенно отозвалась трубка, – это то, что ты помнишь. Тебе кто-нибудь помогает?

Помогает?

– Нет…

– Таня, слушай меня внимательно, – строго заговорил голос. – Оставайся там, где ты сейчас, и постарайся не шевелиться. А телефон держи в руке.

– Пить хочу… – пролепетала я, чувствуя, что вот-вот отключусь.

– Будем через десять минут, – заявил Мельников. – Не шевелись и жди.

И то, и другое было мне вполне по силам, так что возражений с моей стороны не последовало.

Должно быть, я действительно ненадолго заснула, поскольку в реальность меня вернул льющийся откуда-то сверху яркий солнечный свет и встревоженные мужские голоса.

– Тань, ты как, жива? – поинтересовался Андрей.

Очнувшись во второй раз, я уже вспомнила, кто такой Андрей Мельников, и даже испытала чувство, очень похожее на жгучий стыд. Надо же, какого дурака я сваляла!

– Я в порядке, – заявила я. – Спасибо, что приехал.

– Пожалуйста, – раздраженно отозвался Мельников, но в его тоне, кроме досады, я уловила и немалое облегчение.

Андрей был явно рад, что дела со мной обстоят далеко не так плохо, раз я способна говорить связными фразами и понимать обращенную ко мне речь.

– Шевелить руками-ногами можешь?

Я немедленно проверила эту способность на практике и убедилась, что могу, и очень даже неплохо.

– Нигде не больно? – продолжал допытываться Мельников.

– Да нет вроде бы, – я на всякий случай сделала еще пару движений. – Голова только гудит.

– Сейчас перестанет, – пообещал Андрей. – Давай-ка осторожно выбирайся. Вот, подтянись чуть-чуть и давай руку.

Я все никак не могла взять в толк, почему я должна вылезать из своей машины куда-то наверх, а не выйти через дверь, как все нормальные люди. Однако на раздумья моего энтузиазма уже не хватило, поэтому я, следуя указаниям Мельникова, осторожно вытянула вверх обе руки, затем разогнула ноги, выпрямившись во весь рост, и моя голова оказалась снаружи. Мельников ухватил меня под мышки и вытащил из машины, после чего бережно поставил на землю.

Очутившись снаружи, я сощурилась, хотя свет был уже не таким ярким. Действительно, начало смеркаться. Сколько же я тут проторчала?

Только теперь я поняла, что моя машина опрокинулась набок, а неподалеку стояли еще две. Серый «Опель» Андрея и минивэн кого-то из приехавших вместе с ним ко мне на выручку ребят. Впрочем, долго гадать мне не пришлось.

– Привет, Танюш, – ко мне подошел Валерий Ганин, младший опер из отдела Мельникова, веселый и разбитной парень, завсегдатай наших загородных посиделок. Однако сейчас этот встревоженный парень вовсе не походил на балагура и весельчака. – Ты как, голова кружится?

– Уже меньше, – я попыталась улыбнуться, но тут же схватилась за голову, обнаружив при этом здоровенную шишку у себя на затылке.

Мельников между тем протянул мне бутылку с питьевой водой. Я жадно отпила несколько глотков и наконец действительно почувствовала себя лучше.

Валерий осторожно взял меня под руку и как инвалида повел в минивэн.

– Там вам будет удобнее, – пояснил он. – Быстренько отвезем вас в больницу, можете даже прилечь…

– В больницу?! – взбунтовалась я и тотчас пожалела об этом.

Головная боль немедленно напомнила о своем существовании, и я, скорчив страдальческую гримасу, приложила руку к затылку.

– Вот и не кричи, – строго посоветовал шедший следом Мельников. – Делай, что говорят, и не спорь в кои-то веки.

– А сумка? – Я все еще не желала так легко сдаваться. – У меня же там лаваш, и вообще я все купила…

– Вот и умница, – перебил меня неугомонный Мельников. – Добро не пропадет, не в последний раз едем.

– А моя машина? Почему она на боку? – Мне не терпелось получить ответы на все вопросы сразу, но Мельников был неумолим.

– Ты замолчишь наконец или нет?! – свирепо осведомился он, чуть ли не силой усаживая меня на длинное мягкое сиденье минивэна. – И действительно, лучше приляг, как тебе советуют, и молчи всю дорогу, договорились? С твоим авто все будет в порядке, обещаю. А о делах после поговорим. Сейчас главное – здоровье.

Последние фразы Андрей произнес суровым тоном, не терпящим возражений.

Признаться, я и не горела особым желанием ему возражать, поскольку на меня вновь накатила волна слабости. Я без лишней скромности улеглась на просторном сиденье, и оказалось, что это куда лучше, чем ехать сидя. Голова в таком положении почти не болела, слабость