сказалось на доступности продуктов. Количество мяса, поступившего на рынок в 1944 году, составляло 55 % от показателей 1940 года, молока – 79 %, яиц – 40 %. Еще серьезнее пострадала пищевая промышленность; объемы многих продуктов, в том числе муки, упали до минимума в 1943 и 1944 годах. В 1945 году, после освобождения оккупированных территорий, сельское хозяйство не вернулось к довоенному уровню ни по одному показателю. Индивидуальное потребление продуктов питания и других товаров снизилось на 40 % по сравнению с довоенными годами, а они уже были трудными[363]. Уже тогда в связи с перенаправлением всех ресурсов на оборонную промышленность, советско-финской войной и экспортом продовольствия в нацистскую Германию из магазинов начали исчезать хлеб и основные продукты питания, а смертность, особенно в городах, выросла[364].

По подсчетам советского экономиста Ю. Г. Чернявского, потребление продуктов питания среди работающего городского населения достигло минимума в 1942 году, но, согласно большей части количественных данных, на протяжении 1943 года условия продолжали ухудшаться[365]. В любом случае разница между этими двумя годами незначительна. Люди голодали, многие страдали от хронического недоедания, а некоторые – от истощения. Широко распространилась цинга и другие заболевания, обусловленные недостатком витаминов. Заметное улучшение рациона произошло только к концу 1944 года, но и тогда потребление оставалось на уровне гораздо ниже довоенного и не могло удовлетворить биологические потребности человека (см. Таблицу 4)[366].

Таблица 4. Среднестатистическая энергетическая ценность суточного рациона взрослого человека. 1939–1944 годы

Примечание: Указаны абсолютное количество и доля по отношению к 1939 и 1942 годам.

Источник: Чернявский Ю. Г. Война и продовольствие. С. 179. Чернявский учитывает продукты из центральных государственных запасов, с колхозных рынков и из нерегулируемых источников.

Питание стало и менее разнообразным. Люди заменяли многие основные продукты картофелем, но содержащийся в картофеле белок не мог полностью компенсировать отсутствие в рационе молочных продуктов, мяса и рыбы, не говоря уже о более низком содержании белка в хлебе, в который в годы войны добавляли различные примеси. Как обнаружили врачи в Ленинграде и Варшавском гетто, истощение было связано не только с голоданием, но и с острой нехваткой белка, а на более поздней стадии – с тем, что организм «поедает» собственные мышцы[367]. Несмотря на улучшение снабжения на протяжении 1943‐го и в начале 1944 года, общий дефицит продуктов не мог не отразиться на населении. Увеличилось количество рабочих, потерявших способность работать из‐за недоедания и истощения, и выросло число умерших от голода взрослых людей трудоспособного возраста, прежде всего мужчин. Лишь со второй половины 1944 года запасы продовольствия удалось пополнить достаточно, чтобы перевести рабочих и другие группы населения на усиленное питание – рацион, разработанный специалистами-пищевиками для восстановления ослабленного голодом организма[368].

Иерархия продовольственных норм

Карточная система предполагала не равные для всех, а дифференцированные продовольственные нормы: с одной стороны, по условиям труда (больше питания получали те, кто тратил больше калорий), с другой – по социальному принципу (направленному на защиту наиболее уязвимых групп вне зависимости от того, какую работу они выполняли). Солдат кормили лучше, чем гражданское население. Как в армии, так и среди мирного населения при этом существовала своя иерархия продовольственных норм[369]. В тылу карточки делились на четыре категории: самые большие нормы выдавали рабочим, далее шли служащие, иждивенцы и дети до двенадцати лет. Здоровые взрослые трудоспособного возраста, на которых не лежала забота о маленьких детях, как и подростки, должны были работать, посещать школу или ремесленное училище. В соответствии с принципом дифференциации по трудовому признаку, самые высокие нормы установили для рабочих, занятых в наиболее важных для обороны отраслях, и тех, кто расходовал наибольшее количество энергии. К иждивенцам причисляли неработающих домохозяек, больных, инвалидов, пожилых, сирот и тех, кто находился на попечении государства. Дифференциация по социальному принципу обеспечивала маленьким детям, кормящим матерям, рабочим, занятым на опасном производстве, людям, страдающим от туберкулеза, недоедания и истощения, дополнительные калории или доступ к дефицитным питательным продуктам, например молоку[370]. Власти направляли молоко и особое питание в детские дома и для выдачи маленьким детям[371].

В обманчиво простой карточной системе с четырьмя категориями вскоре появились более тонкие градации привилегий. Например, рабочих и служащих вскоре поделили на группы в зависимости от того, в какой отрасли они работали. Самые высокие («повышенные» или «особо повышенные») нормы государство установило для первой категории, к которой относились оборонная, угольная, торфяная, химическая, резиновая, цементная, машиностроительная и металлургическая промышленность; электростанции и электроэнергетика; железнодорожный и морской транспорт; строительство оборонных, металлургических, машиностроительных и железнодорожных сооружений и конструкций; сезонные работы, связанные с лесным хозяйством, рыболовством и добычей торфа. Вторая категория включала остальные отрасли промышленности и транспорта, коммунальное обслуживание и всех оставшихся городских жителей, не входивших в первую категорию. К концу 1944 года большинство занятых в промышленности принадлежало к первой категории, и более 60 % рабочих получали повышенный паек[372].

Каждая категория получала разное количество продуктов из той или иной группы. Однако основу рациона составлял хлеб – источник 75 % калорий для рабочих из первой категории и 80 % для взрослых иждивенцев. Если разницу между рабочими и инженерно-техническими работниками, получавшими первую и вторую категорию, можно считать относительно небольшой, то разница между рабочими, иждивенцами и детьми была гораздо заметнее: рабочие получали вдвое больше хлеба, чем служащие, питавшиеся по второй категории, взрослые иждивенцы и дети. Эти отличия, несущественные для человека, не испытывающего недостатка в пище и питающегося разнообразно, играли куда большую роль в условиях лишений, когда хлеб оставался основным источником энергии, а порой и залогом выживания. Наименьшей была разница в распределении сахара и кондитерских изделий, наибольшей – в нормах мяса и рыбы (белка). Группы с самыми высокими нормами (рабочие из первой категории и ИТР) получали в пять раз больше белка, чем группа с наименьшей нормой (дети). Жиры, необходимые для усвоения витаминов, тоже распределяли неравномерно: рабочим, питавшимся лучше всех, их выдавали втрое больше, чем иждивенцам, получавшим наименьшее их количество. Что самое важное, суточная норма потребления калорий составляла от 2015 калорий для рабочих с самыми высокими нормами до 944 калорий для детей. Но на протяжении длительного времени получая 2000 калорий в день, а тем более вдвое меньше, человек неизбежно терял вес и страдал от недоедания. Коротко говоря, ни одна группа не могла выжить, питаясь только продуктами, полученными по карточкам (см. Таблицу 5).

Таблица 5. Суточное потребление хлеба и основных продуктов питания в граммах в день