Страдающие от недоедания рабочие, равно как и раненые фронтовики, доноры крови и грудного молока, беременные женщины, младенцы и дети, должны были получать высокобелковую и высококалорийную пищу. Младенцам и детям в возрасте от года до трех лет, помимо выдаваемого по карточкам продовольствия, полагались молоко, жиры, рис и другие продукты. В 1943 году выполнить эти обещания оказалось невозможно из‐за острой нехватки молока по всей стране, но к концу 1945 года специальные молочные кухни обслуживали около 960 000 детей. Почти 2,6 миллиона детей в детских учреждениях тоже получали дополнительное питание, а всем школьникам в городах и рабочих поселках должны были давать завтрак, состоящий из хлеба, сахара и чая[387]. Однако слишком часто эти прибавки к нормам, столь желанные и необходимые, получить было невозможно.

Кроме того, государство использовало карточную систему как инструмент трудовой дисциплины – чтобы поощрять добросовестный труд и наказывать тех, кто неявками и опозданиями наносил ущерб производству. Рабочие, перевыполнявшие норму, получали дополнительные сто граммов хлеба, а у тех, кто не выполнял ее, наоборот, вычитали те же сто граммов. Постановление от 18 октября 1942 года гарантировало перевыполняющим норму рабочим выдачу дополнительных овощей, яиц и молока с подсобных хозяйств и одновременно гласило, что норму хлеба любого рабочего, отсутствовавшего без уважительной причины и приговоренного к принудительному труду по месту работы, можно сократить на 100–200 граммов в день[388]. Директора многих предприятий прекрасно понимали, что часто рабочие отсутствовали или опаздывали не по своей вине и что потеря хлеба стала бы для них серьезным ударом, поэтому никогда не налагали таких взысканий.

Какую бы важную роль иерархия продовольственных норм ни играла в жизни населения, чтобы оценить, как питалась та или иная группа, надо сопоставить число получаемых ею калорий с затратами энергии. Во временной перспективе этот показатель лучше всего дает понять, каким группам недоедание и истощение грозили в первую очередь. Советские граждане хорошо понимали суть таких подсчетов. Авторы дневников и воспоминаний часто упоминают, сколько сил уходило на то, чтобы работать, ходить по привычным маршрутам, таскать воду, взбираться по лестнице. Когда ленинградские заводы простаивали из‐за нехватки топлива, группы, получающие меньше хлеба, чем рабочие, чувствовали себя ущемленными этой привилегией, которую уже нельзя было обосновать трудом[389]. Никто, кроме высших государственных чиновников, в том числе ведавших народным хозяйством, не получал за счет карточной системы достаточно питания для удовлетворения биологических потребностей. Среди рабочих ближе всего к этой точке оказались шахтеры. А вот те, кто занимал более низкие ступени в продовольственной иерархии (дети, иждивенцы, служащие), не получали по карточкам и половины того, что требовалось для поддержания жизни (см. Диаграмму 1). К концу войны многих рабочих уже включили в списки тех, кому положено большее количество продуктов, поэтому их рацион отставал от суточной нормы потребления калорий всего на 25 % или даже меньше. Однако, помимо выдаваемых по карточкам продуктов, для поддержания сил все старались запастись и другими источниками энергии – главным образом картофелем. Но даже и при наличии таких запасов большинство советских граждан тратили больше энергии, чем потребляли. Бо́льшая часть страны голодала, а в самые трудные годы в регионах, где было слабо развито сельское хозяйство, многие умирали от голода.

Диаграмма 1. Суточные продовольственные нормы – количество получаемых калорий как процент от суточной потребности организма в энергии для каждой группы. Источник: Goldman W., Filtzer D. (eds.). Hunger and War. P. 15–16.

Хлебные карточки и столовые

Когда начался острый дефицит продовольствия, государство приостановило коммерческую торговлю продуктами и переформатировало розничные магазины под выдачу продуктов по карточкам. Во многих промышленных городах еду все чаще распределяли в столовых[390]. В начале 1942 года государство, стремясь объединить и проконтролировать запасы, полностью запретило продажу хлеба, который теперь можно было получить только по карточкам[391]. Люди «прикреплялись» к конкретным магазинам и столовым, где по карточкам выкупали продукты и товары широкого потребления[392]. Правительство гарантировало прежде всего выдачу хлеба, обещая обязательные ежедневные поставки свежего хлеба. За годы войны, по мере того как население городов росло, а Красная армия освобождала оккупированные территории, число людей, получавших хлеб, постепенно росло – с 61 778 000 человек в декабре 1942 года до 80 586 000 в декабре 1945-го[393]. Роль государства в обеспечении населения хлебом за время войны не просто не уменьшилась, а существенно возросла.

Однако порой не удавалось наладить даже поставки хлеба. Когда в 1941 году немцы заняли регионы Донбасса и Подмосковного угольного бассейна, недостаток топлива привел к закрытию насосных станций, мельниц и хлебозаводов. На протяжении всей осени 1942 года десятки тысяч жителей промышленного города Горького каждый день терпеливо выстаивали в очереди, сжимая в руках карточки на пятьсот граммов хлеба. Но как только запасы кончались, те, кому хлеба не досталось, уходили ни с чем. В октябре и ноябре не работало 30 % горьковских хлебозаводов, и каждый день в ноябре от 50 000 до 60 000 человек ничего не получали по карточкам[394]. Из-за нехватки топлива по несколько дней простаивали хлебозаводы в Саратове, Уфе и других городах, а вместо хлеба людям выдавали муку. Совет народных комиссаров накладывал дисциплинарные взыскания на ответственных за подобные срывы чиновников, называя их отношение к выдаче продуктов недопустимым. Совнарком строго предупредил их, что вне зависимости от проблем с топливом они обязаны обеспечить бесперебойные поставки хлеба[395]. В 1942 году в Кирове и Кировской области из сорока трех булочных и палаток, где продавали хлеб, работало только семь. Ситуация улучшилась к концу года, когда горком и обком партии объявили о категорическом запрете при любых обстоятельствах отключать электричество на мельнице, хлебозаводах и насосной станции[396]. После 1943 года возникли другие проблемы, связанные с освобожденными территориями, где партийные работники и члены советов пытались восстановить хлебозаводы, насосные станции, дамбы и электроснабжение. Например, жителям Харькова, освобожденного в августе 1943 года, к осени 1944 года требовалось более 171 тонны хлеба ежедневно. Но хлебозаводы по-прежнему боролись с нехваткой муки, топлива и транспорта, поэтому многие оставались без положенной им суточной нормы[397].

Для рабочих заводская столовая, как правило, служила основным источником пищи. По карточкам они выкупали горячие блюда, которые должны были содержать положенное им количество калорий. Некоторые получали хлеб не на заводе, а в магазинах; другие ходили за ним в столовую или в более удобные закрытые магазины при заводах. Строители, железнодорожники и рабочие, временно мобилизованные на заготовку торфа и