Но после этого все пошло не так. Кто-то, вероятно, увидел, как я тайно выходила из дома, и сообщил об этом сэру Рубену. Это вызвало у него подозрения, и он проверил мои рекомендации. Ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что они поддельные. Кризис разразился в день убийства. Мне кажется, он решил, что моя цель – драгоценности его жены. Правда, что бы ни думал сэр Рубен, он не собирался терпеть меня в «Мон Репо», хотя и согласился не преследовать меня по поводу подделки рекомендаций. Леди Астуэлл встала на мою сторону и героически защищала меня от него.

Девушка замолчала. У Пуаро было похоронное выражение лица.

– А теперь, мадемуазель, – сказал он, – давайте перейдем к ночи убийства.

Лили, с трудом сглотнув, кивнула.

– Сначала я должна сообщить вам, месье Пуаро, что мой брат приехал еще раз, и я решила выбраться из дома и встретиться с ним. Как уже говорила, я поднялась к себе в комнату, но в постель не легла. Вместо этого стала ждать, пока все не заснут, а потом прокралась вниз и выбралась через боковую дверь. Встретившись с Хамфри, я вкратце рассказала ему о том, что произошло. И еще сказала, что нужные ему бумаги, скорее всего, находятся в сейфе сэра Рубена в Башенной комнате. Мы решили сделать последнюю отчаянную попытку и попытаться в ту же ночь завладеть ими.

Я должна была вернуться первой и убедиться, что в доме все спокойно. Возвращаясь в дом через боковую дверь, услышала, как часы на церкви пробили полночь. Поднявшись до половины лестницы, ведущей в Башенную комнату, я услышала удар, как будто что-то упало, и крик «Боже мой!». Пару минут спустя дверь в Башенную комнату открылась, и из нее вышел Чарльз Леверсон. В лунном свете я ясно видела его лицо – сама же припала к ступенькам лестницы ниже его, так что он меня вообще не заметил.

Несколько мгновений Чарльз стоял, раскачиваясь на каблуках, и вид у него был просто ужасный. Казалось, он к чему-то прислушивается. Потом, по-видимому, взял себя в руки и, открыв дверь в комнату, сказал что-то о том, что никто не пострадал. Голос у него был веселый и жизнерадостный, но лицо выдавало его с головой. Подождав минуту, он медленно поднялся по лестнице и скрылся из виду.

После его ухода я подождала пару минут, а потом прокралась в Башенную комнату. У меня было ощущение, что произошло нечто страшное. Верхний свет был погашен – горела только настольная лампа, и в ее свете я увидела сэра Рубена, лежавшего возле стола. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я заставила себя подойти и стать возле него на колени. Сразу было понятно, что он мертв – умер от удара сзади, но мертв совсем недавно. Я дотронулась до его руки, и она была еще теплая. Это ужасно, месье Пуаро, просто ужасно!

От этих воспоминаний ее пробрала дрожь.

– И после этого?… – спросил сыщик, проницательно взглянув на нее.

Лили Маргрэйв кивнула.

– Да, месье Пуаро, я знаю, о чем вы сейчас думаете. Почему я не подняла тревогу? Знаю, что должна была это сделать, но когда я наклонилась к нему, меня как громом поразило. Моя ссора с сэром Рубеном, моя тайная встреча с Хамфри, то, что утром я покидала дом, – все это были звенья одной роковой цепи. Все решили бы, что я впустила в дом Хамфри – и он убил сэра Рубена из мести. И даже если б я сказала, что видела Чарльза Леверсона выходящим из комнаты, мне никто не поверил бы.

Это был кошмар, месье Пуаро! Я стояла на коленях и все думала… думала, и чем больше я думала, тем больше у меня сдавали нервы. В какой-то момент я заметила выпавшие из кармана сэра Рубена ключи. В связке был ключ от сейфа, а секретное слово я уже знала – однажды леди Астуэлл опрометчиво произнесла его в моем присутствии. Я подошла к сейфу, месье Пуаро, открыла его и стала лихорадочно просматривать бумаги, лежавшие в нем. В конце концов я нашла то, что искала. Хамфри оказался прав. За «Золотыми копями Мпалы» стоял сэр Рубен, намеренно обманувший моего брата. От этого мне стало еще хуже. Ведь это мотив, по которому Хамфри мог совершить преступление. Я убрала бумаги в сейф, оставила ключ в двери и поднялась прямо к себе в комнату. Утром, когда горничная обнаружила тело, я притворилась, что поражена и в ужасе от произошедшего.

Девушка остановилась и посмотрела на детектива жалобными глазами.

– Вы мне верите, месье Пуаро? Скажите же, что вы мне верите!

– Я вам верю, мадемуазель, – ответил тот. – Вы объяснили многое из того, что не давало мне покоя. Теперь мне понятна ваша абсолютная уверенность в том, что преступление совершено Чарльзом Леверсоном, и в то же время – ваше абсолютное нежелание видеть меня здесь.

Лили кивнула.

– Я вас боялась, – честно призналась она. – Ведь леди Астуэлл не знала, как я, что Чарльз виновен, а я не могла ничего сказать. Мне оставалось только надеяться на чудо – вдруг вы откажетесь от этого дела…

– И вполне мог бы отказаться, если б не столь очевидная боязнь с вашей стороны, – сухо заметил Пуаро.

Лили бросила на него быстрый взгляд, и ее губы дрогнули.

– И что же… что же вы собираетесь теперь делать, месье Пуаро?

– Что касается вас, мадемуазель, то ничего, – ответил сыщик. Я верю вашему рассказу – и принимаю его. Теперь мне надо ехать в Лондон и встретиться там с инспектором Миллером.

– А потом? – спросила Лили.

– А потом, – ответил Пуаро, – посмотрим.

Выйдя из кабинета, он еще раз взглянул на клочок зеленого шифона, который держал в руке.

– Ваша изобретательность, месье Пуаро, – самодовольно прошептал он себе под нос, – не может не вызывать восторг.

* * *

Детектив Миллер никогда особо не любил месье Эркюля Пуаро. Он не принадлежал к той небольшой группе инспекторов, которые с удовольствием обращались к маленькому бельгийцу за помощью. Ему все время хотелось сказать, что Пуаро слишком переоценен. Но в этом деле он чувствовал себя совершенно уверенно и поэтому приветствовал сыщика в хорошем расположении духа.

– Что, действуете от имени леди Астуэлл? Ну что ж, в этом случае вам предстоят пустые хлопоты.

– Значит, дело не вызывает у вас никаких сомнений?

– Никогда не было дела проще, – инспектор подмигнул детективу. – Разве что поймать преступника на месте преступления.

– Как я понимаю, мистер Леверсон сделал официальное заявление?

– Лучше б он помолчал, – ответил Миллер. – Он без конца повторяет, что сразу же прошел в свою комнату и к своему дяде не приближался. Понятно, что это абсолютно идиотское заявление.

– И совершенно не соответствует тяжести имеющихся улик, – проворчал Пуаро. – А как он вам показался, этот молодой месье Леверсон?

– Чертов молодой идиот.

– И характер слабоват, да?

Инспектор согласно кивнул.

– Трудно поверить, что у такого молодого человека оказались – как это у вас говорят – яйца, для того чтобы совершить такое.