Стану нашептывать слова любви тебе В ухо Из своего уютного укрытия О но я забыл

Как ты1 любишь расчесывать Волосы

И посылать травинки в полет

23. Бессонная ночь в отеле «Эксельсиор»

Никогда в жизни Рейчел Кляйн не видела такой большой роскошной спальни, как в отеле «Эксельсиор», и такой огромной кровати с усиленными пружинами. Подушки с гусиным пухом были пышными и мягкими, тонкие хлопковые простыни пахли свежим сеном, воздух дышал прохладой, ночь стояла тихая и спокойная.

Но Рейчел не могла заснуть.

Некоторое время она гадала, не была ли тому причиной тоска по отцу и матери. Или же то, что она внезапно оказалась близка к Роберту, не давало ей покоя.

Но имелась и другая причина, и Рейчел это знала. Она боялась. Вот она лежит в кровати в том же отеле, где останавливался и едва не был убит Чарльз Маль-стайн. Для нее это было почти как оказаться в когтях тигра.

В голове опять замельтешили вопросы. Где находился в тот момент Мальстайн? Где находились его приспешники? Что стало с пойманными неудачливыми убийцами? Какую роль во всем этом играл ее брат? Где Роберт сейчас? У него ли до сих пор книга? Отыскал ли он недостающую страницу? Или все было утеряно? Был ли Роберт пойман? Одержал ли Мальстайн победу?

И если да, то почему она здесь?

Случайно ли Йозеф выбрал этот отель?

Точно ли ему можно доверять? Он покупал ей горячий шоколад и заплатил за такси, он был веселый, любезный и добрый. Он предложил ей помощь Клайва.

Тогда почему сердце Рейчел сжималось от дурных предчувствий?

В соседнем номере Йозеф Центурион тоже не спал.

В такой удобной кровати он спал всего лишь раз в жизни. Было это девять лет назад, и он совершил тогда кражу. Ему вдруг захотелось украсть бриллианты у богатого торговца специями из Восточной Бравы. Он все тщательно разведал. Торговец с женой должны были уехать на выходные в свой загородный дом со всеми слугами. Дом будет пуст – идеальный вариант для кражи со взломом.

Йозеф дождался ночи и тихо выбил заднее окно на первом этаже. По лестнице для прислуги он поднялся в хозяйскую спальню на втором этаже, где жена торговца хранила свою знаменитую коллекцию драгоценностей. Как и ожидалось, комната была пуста. Йозеф принялся за дело.

Но кое-чего он не знал.

А не знал он того, что у торговца специями была девяностолетняя мать с раздражительным характером и очень плохим зрением, которая жила с сыном и невесткой. И еще Йозеф не знал, что после бурного спора с невесткой, которую старуха терпеть не могла, старую даму не пригласили в загородный дом на те выходные. И оставили в доме одну.

В качестве мелкой мести старуха решила воспользоваться отсутствием сына и переночевать в его огромной спальне. Невестка поселила ее в маленькой спальне на чердаке, и старуху это невероятно злило. Поэтому она взяла большую миску любимого шоколадного мороженого (с обсыпкой) и поднялась в спальню.

Старуха вошла в спальню в самый разгар кражи – в тот момент Йозеф держал в руках бриллиантовые ожерелья и браслеты, по карманам у него были распиханы золотые кольца и побрякушки. Но из-за плохого зрения она его просто не увидела. Старуха боялась разбойников, поэтому заперла дверь спальни изнутри, тем самым заперев с собой и Йозефа. Затем, так и не увидев юного вора, который стоял прямо перед ней и сверкал, как канделябр, она разделась и забралась в широкую кровать напротив огромного окна. Она съела мороженое и вылизала миску. И улеглась спать.

Будучи женщиной нервной, ключ от комнаты она зажала в кулаке.

Теперь у Йозефа появилась дилемма. Он находился в комнате, в карманах драгоценностей на миллионы. Но как уйти? Окна закрыты наглухо, поэтому через них не выбраться. Единственный выход – через дверь. Но ключ от нее сейчас в морщинистой руке старухи.

Потом он услышал храп. Старуха уснула мертвецким сном.

Теперь у него появился шанс добыть ключ.

Йозеф протянул руку к кулаку старухи, чтобы извлечь ключ. Но чем упорнее он пытался, тем сильнее спящая сжимала кулак.

Йозеф пытался щекотать ее руку, поглаживать, щипать. Бесполезно. Тогда он улегся рядом и стал напевать ей колыбельные песенки, чтобы не дать ей проснуться, а сам пытался разжать кулак престарелой дамы, которая храпела, как тигр. И у него начало получаться.

Продолжая напевать, он постепенно сумел-таки разогнуть узловатые пальцы и взял ключ. Храп был низким и успокаивающим. Йозеф заполучил ключ и с облегчением откинулся на подушку, продолжая напевать.

А потом произошло нечто ужасное. Йозефа начала одолевать сонливость из-за его же колыбельных. Комфорт роскошной кровати, мягкость одеял, ритмичное похрапывание старухи – сочетание всего этого отправило Йозефа в глубокий беспробудный сон.

Он сопротивлялся, но тщетно… тщетно…

Тщетно…

Проснулся он семь часов спустя и увидел вопящую старуху в ночной рубашке и с ножом в руке, врывающихся в спальню полицейских, разбросанные повсюду бриллианты. И его надежды на побег стали выглядеть воистину очень слабыми.

Кровать в отеле «Эксельсиор» была такой же удобной, если не больше. Но ощущал ли Йозеф, что погружается в то изумительное состояние, в котором мы не бодрствуем и не спим, а словно парим между днем и ночью, между страной живых и страной мертвых?

Нет. Сна у Йозефа не было ни в одном глазу. Потому что знал, что в семь утра, выполняя полученные инструкции, он должен выбраться из этой божественной кровати, выйти из отеля, не заплатив, взять такси до аэропорта и воспользоваться своим розовым обратным билетом, чтобы сесть на последний дирижабль до Бравы и получить там свои грязные деньги.

Оставив Рейчел одну и без защиты.

Приехав в отель, Йозеф быстро понял, что это тот самый отель, где едва не убили Чарльза Мальстайна. Не требовалось быть гением, чтобы понять, что девочка и ее брат каким-то образом в этом замешаны. Йозеф угодил в заговор со все углубляющейся интригой. Ранее, очутившись в подобной ситуации, Йозеф постарался бы сбежать как можно быстрее, умыть руки и забыть все как дурной сон. Но в девочке из соседнего номера было нечто такое, что не давало покоя его сердцу и не впускало отдых в его растревоженную душу.

Часы показывали четверть пятого. Те, кто с трудом засыпает, знают, что худшее время ночи как раз с четырех до пяти. Именно тогда разум становится приемником тысяч мыслей, страхов и тревог. Первый набросок письма Санта-Клаусу смешивается с озабоченностью о политическом будущем Бравы, тревога о домашнем задании переходит в бредовую мысль об использовании рома для заправки бензиновых двигателей. Вспоминаются слова из нерешенного кроссворда, всплывает в памяти счет футбольного матча, принимается решение быть добрее