пристальный взгляд встретился с моим. Не знаю, что выражал мой взгляд, но я увидел, как кровь прилила к ее щекам и дрожь, казалось, прошла по всему ее телу. Она сильно побледнела.

В этот момент в дверях появился лакей в роскошной ливрее.

– Ужин подан, ваше сиятельство!

– Отлично! – И граф начал выстраивать нас в пары: – Князь, вы отправитесь с мисс Фицрой! Мистер Темпест, поручаю вашим заботам мою дочь, а я пойду с мисс Чесни.

В этом порядке мы и направились вниз по лестнице. Следуя за Лусио, взяв под руку леди Сибил, я не мог не улыбнуться тому, с какой чрезвычайной важностью и серьезностью князь обсуждал церковные дела с мисс Шарлоттой, и тому внезапному волнению, которое охватило почтенную старую деву от его замечаний о духовенстве. Эти замечания имели характер самых деликатных и почтительных восхвалений и были совершенно противоположны мыслям, которые князь высказывал мне по тому же вопросу ранее. Какой-то озорной дух, очевидно, заставлял его подшучивать над знатной дамой, которую он сопровождал, и меня изрядно позабавило его поведение.

– Так, значит, вам известен наш милый каноник? – услышал я вопрос мисс Шарлотты.

– И весьма близко! – с готовностью отвечал Лусио. – Уверяю вас, для меня большая честь быть с ним знакомым. Это идеал! Он почти святой – если не совсем!

– Как чисты его помыслы! – вздохнула старая дева.

– И как свободен он от малейшего лицемерия! – подхватил Лусио с полной серьезностью.

– О да! Воистину так! И как он…

Тут они вошли в столовую, и я уже больше ничего не слышал. Я проследовал туда же вместе со своей прекрасной дамой, и через минуту все мы уже сидели за столом.

XII

Обед проходил в той же манере, что и большинство обедов в хороших домах: он начался в атмосфере ледяной чопорности, слегка оттаявшей к моменту подачи основных блюд и достигшей приятной теплоты взаимопонимания, когда мороженое и десерт возвестили о приближении конца церемонии. Разговор сначала постоянно затухал, однако потом, под влиянием Лусио, оживился и достиг некоторой веселости.

Я изо всех сил пытался развлечь леди Сибил, но вскоре понял, что она, как и большинство светских красавиц, слушает других довольно рассеянно. Она была холодна и неразговорчива и к тому же, как я вскоре понял, не особенно умна. Леди Сибил не испытывала интереса ни к одной теме и не умела делать вид, что его испытывает. Напротив, у нее, как и у многих светских людей, имелась раздражающая привычка мысленно дистанцироваться от вас, погружаясь в собственные, не имеющие к вам отношения мечтания, и ее вид ясно показывал, как мало эта дама заботилась о том, что говорили вы или кто-либо еще. Многие брошенные ею замечания, однако, показывали, что за ее прекрасной внешностью скрывалась определенная доля цинизма и презрения к людям. Не раз ее легкомысленные замечания уязвляли мое самолюбие почти до обиды, укрепляя одновременно решимость завоевать ее и склонить ее гордый дух к кротости, подобающей жене миллионера и – гения.

Гения? Да, – о Боже, помоги мне! – я считал себя гением. Эта высокомерная оценка была двоякой: она относилась не только к тому, что я считал своим умом, но и к возможностям, которые давало мое богатство. Я был убежден, что сумею купить славу так же легко, как покупают цветок на рынке, и не сомневался, что смогу приобрести так же и любовь. Решив, что пришла пора доказать истинность этих убеждений, я приступил к действию и обратился к лорду Элтону.

– Насколько мне известно, – сказал я внезапно, – вы когда-то жили в Уорикшире, в Уиллоусмир-корт, не так ли?

Граф покраснел, как при апоплексическом ударе, и поспешно глотнул шампанского.

– Да… Я… э-э… какое-то время жил там. Весьма хлопотное место, требует целой армии слуг.

– Несомненно, – кивнул я с понимающим видом. – Действительно, для этого имения нужен значительный штат прислуги. Я договорился о его покупке.

Наконец-то холодное самообладание изменило леди Сибил: она выглядела до странности взволнованной. Что касается графа, то он смотрел на меня так, что глаза его, казалось, вылезали из орбит.

– Как? Вы собираетесь купить Уиллоусмир?! – воскликнул он.

– Совершенно верно. Я телеграфировал своим стряпчим, чтобы они уладили дело как можно быстрее.

Я взглянул на Лусио, чьи блестящие стальные глаза внимательно взирали на графа.

– Мне нравится Уорикшир, – продолжал я, – и поскольку я намерен принимать много гостей, то полагаю, что это место подойдет мне идеально.

Повисла пауза.

Мисс Шарлотта Фицрой глубоко вздохнула, и кружевной бант на ее строго разделенных на прямой пробор волосах приметно дрогнул. Диана Чесни подняла на меня свои пытливые глаза и удивленно улыбнулась.

– Сибил родилась в Уиллоусмире, – произнес наконец граф хриплым голосом.

– Что ж, эта новость делает для меня покупку имения еще более привлекательной, – мягко отозвался я, кланяясь леди Сибил. – У вас осталось много воспоминаний об этом месте?

– Да-да, конечно! – ответила она почти страстно. – В мире нет уголка, который я любила бы больше! Я играла там на лужайках под старыми дубами, собирала первые фиалки и примулы на берегах Эйвона. А когда цвел боярышник, я воображала, что парк – сказочная страна, а я – королева фей…

– Вы ею были и остались, – вмешался Лусио.

Леди Сибил улыбнулась, и глаза ее сверкнули. Затем она продолжила более спокойным тоном:

– Может быть, это очень глупо, но я любила Уиллоусмир и люблю его до сих пор. Там я часто видела по ту сторону реки в поле, которое не принадлежало к нашему поместью, одну маленькую девочку примерно моего возраста. Она всегда играла в одиночестве и плела венки из маргариток и лютиков. Это была девочка с длинными светлыми волосами и милым личиком. Мне хотелось познакомиться и поговорить с ней, но няня не позволяла мне, потому что это будто бы не подобало мне по статусу. – При этом воспоминании губы леди Сибил презрительно скривились. – На самом деле девочка была знатного происхождения – дочь покойного выдающегося ученого и джентльмена. У нее не осталось родственников, которые позаботились бы о ней, и ее удочерил врач, присутствовавший при смерти ее матери. Эту маленькую светловолосую девочку звали Мэвис Клэр.

Когда это имя было произнесено, в столовой воцарилась тишина, как будто прозвенел «Ангелус».

Лусио, взглянув на меня особенно внимательно, спросил:

– Вы никогда не слышали о Мэвис Клэр, Темпест?

Я помедлил, прежде чем ответить. Да, я слышал это имя. Каким-то смутным и далеким образом оно связалось у меня с литературой. Но я не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах