Вводя в заблуждение будущих историков, а в то время, возможно, и жителей севера, но уж точно не Юга, некоторые представляли это движение как новую Жакерию, рыхлое повстанческое движение в котором участвовало некоторое количество разоренных крестьян, разномастных изгоев, городских безработных, людей подвергнувшихся насилию, не имевших ни порядка, ни программы, ни лидера. Это представление о тюшенате в корне неверно. Среди этих повстанцев — часто очень молодых — не было недостатка ни в дворянах, ни в опытных воинах, ни в юристах, которые консультировали их в этой стране писаного права. Повстанцы были хорошо вооружены, имели свои знамена, были связаны коллективной клятвой, в общем ничем не отличались от других вольных компаний действовавших в то время на Юге. Какова была их цель? Восстание против герцога Беррийского. И для достижения этой цели им нужна была поддержка всего Юга. Но им не хватало лидера. Граф Арманьяк, затеял переговоры с Англией. Гастон Феб, проявив осторожность, отступил на запад и оставил три сенешальства разбираться с проблемой самим.

В стране началась полномасштабная гражданская война и анархия, но большинство жителей Лангедока, несмотря ни на что, жаждало мира. От Иоанна Беррийского помощи ожидать не приходилось. Но спасение снова пришло из Авиньона. Возможно это была личная инициатива кардинала де Ла Гранжа. Иоанн Беррийский назначил своим генерал-капитаном Гийома II де Бофора, виконта де Тюренна, которому было поручено "привести страну в повиновение" королю и его дяде-лейтенанту. Хотя Гийом был близким родственником двух авиньонских Пап (он принадлежал к лимузенскому роду Бофор-Тюреннов, из которого происходили Папы Климент VI, в миру Пьер Роже де Бофор-Тюренн и Григорий XI, в миру Пьер Роже де Бофор), виконт, как и его сын Раймунд, были очень похожи на предводителей компаний рутьеров. Войска Гийома де Бофора присоединились к другим компаниям, опустошавшим страну, но не смогли, а может быть, и не захотели с ними воевать. Не лучше ли было (и здесь мы видим позицию кардинала де Ла Гранжа) вмешаться непосредственно королю? В феврале 1383 года Папа Климент VII и виконт де Тюренн созвали представителей трех сенешальств в Авиньон, чтобы обратиться за помощью к королю.

Но только летом сенешаль Бокера Ангерран д'Юден, вернувшийся из Фландрии с большим контингентом подкреплений для герцога Анжуйского, напал на тюшенов и захватил их опорные пункты. Некоторые отряды тюшенов ушли на север, другие перебрались в Прованс, а многие тихо растворились в стране, которая в общем-то не была им враждебна. Гражданская война в Лангедоке, по крайней мере в трех королевских сенешальствах, подходила к концу.

Только ли силой удалось вернуть жителей Юга к повиновению? В этом уверенности нет. Ведь за столько лет смуты что-то изменилось в отношениях между королем и его подданными в Лангедоке. Южане перестали верить в спасителя, даже такого благородного, как Гастон Феб, и надеялись лишь короля. Как никогда, жители и общины призывали Карла VI лично их посетить. И король объявил, что готовится к поездке в Лангедок, но на время ее отложил. Осенью 1383 года ехать туда было еще рано. Король не хотел появляться перед жителями Юга, с их менталитетом, основанном на римском праве, в качестве мстительного предводителя своей армии, а тем более в качестве переговорщика, чтобы с торговаться об условиях примирения. Он должен был явился только после заключения мира, как законный государь. Да и то позже.

Пока же вопрос о примирении решался, и решался непросто. Король вызвал представителей Лангедока в Лион, подальше от дома, на день Марии Магдалины (22 июля) 1383 года. Они прибывали один за другим, с опозданием и неохотой. Самые искусные советники Карла VI вместе с теми, кого Иоанн Беррийский получил от Папы, в течение месяца распутывали казалось неразрешимую ситуацию на Юге. Наконец, представители короля сообщили делегатам, что с 1 сентября, что бы они ни думали, налоги будут взиматься в Лангедоке также как в Лангедойле. Что касается тюшената, то советники Карла VI благоразумно решили не искать виновных. Все дела, связанные с актами мятежа, были переданы в королевский Совет, то есть забыты. Но Лангедок был наказан в целом. Консульства и капитулы были переданы в руки королевских чиновников, а вольности городов, как в Париже и Руане, ликвидированы. На три сенешальства был наложен штраф в 800.000 франков.

Оставалось только получить согласие жителей на эти условия, что было необходимо для королевского помилования. После этого в Лангедоке начался парад верноподданнический изъявлений. На что только не пойдешь, чтобы не платить огромный штраф! 19 сентября Ним поспешно поднял на своих башнях знамена с флер-де-лис. Жители сенешальства Бокера возложили всю вину на жителей сенешальств Тулузы и Каркассона. Жители Тулузы заявили о своей исключительной верности королю и представили его людям длинный список преступлений своих соседей. Наконец, посольства состоящие из знатнейших людей Юга отправились в Париж.

Если верить королевским письмам о помиловании, они прибыли в столицу, полностью осознав свои прошлые проступки и вернувшись на путь истинный, чтобы полностью подчиниться королю и отдать себя на его милость. Вероятно, их раскаяние не было столь искренним, поскольку для его проявления потребовалось несколько месяцев. Только 2 марта 1384 года Лангедок получил письменное помилование. Штраф в 800.000 франков был сохранен, но городские права и свободы были восстановлены. Преступления, совершенные мятежниками, были квалифицированы как восстание и посягательство на "верность королю", и как "преступное неуважения к королю".

Штраф в 800.000 франков — это было много. А герцог Беррийский, что было тяжелее нескольких талий, должен был оставаться там до двадцатилетия короля. Тем не менее Лангедок вышел из политического тупика, в который он был поставлен во время предыдущего царствования и его неспособностью сформировать политическое сообщество. Теперь Лангедок стал предметом заботы королевского Совета, проектом королевского турне для налаживания связи между монархом и его далекими подданными с Юга.

Меры по умиротворению

Весной 1384 года разные провинции королевства, и каждая по-своему, заключили с королем мир. В марте Совет положил конец полномочиям генеральных дознавателей-реформаторов. Только что закончившийся финансовый год показал, что налог, введенный в феврале 1383 года, выплачивался регулярно. Военные успехи новой кампании во Фландрии летом 1383 года побудили англичан заключить в январе 1384 года Лелингемское перемирие. Гражданский мир приносил свои плоды. Королю исполнилось пятнадцать лет.

Так закончилась драма мятежного королевства. То, что не все в восстании было политическим, несомненно. Бунтовщики были озлоблены не только на короля, его сборщиков налогов и евреев. В городах ремесленники и торговцы хотели избавиться от олигархии городского патрициата. Бедствие породило большое количество безработных, бессемейных и бездомных, бунты которых превращали их в активную массу, а их неудачи — в изгоев. То тут, то там совершались нападения на монахов и священников. Во Фландрии и Нормандии, как и в Англии, распространялись антиклерикальные идеи. Повсеместно пробуждалась враждебность простолюдинов к дворянам. Социальный порядок был поколеблен. Франция была не единственной страной подвергшейся этим испытаниям. В 1378–1383 годах волна восстаний прокатилась по всей Европе — от Флоренции до Барселоны, от Англии до Богемии. И везде она обрушивалась на государство, которое сыграло определенную роль в ее возникновении.

Во Франции кризис оказал решающее влияние на