заметила про себя Анриетта, протискиваясь вслед за всеми в подъезд.

– Останься здесь, – приказал ей Егер.

Анриетта хотела заспорить, но заглянула ему в глаза и не стала, осталась стоять на улице.

– Час назад сюда вошел мужчина с маленькой девочкой, – обратился Егер к консьержу. – В какую квартиру они пошли?

– Четвертый этаж, прямо.

– Кто хозяин?

– Квартира принадлежит месье Вилару, но живут там другие люди.

– Кто?

– Невеста его сына, мадемуазель Левицкая. Сам месье Андрэ тоже здесь.

На стук никто не ответил, но Егер был уверен, что Анриетта не ошиблась – в квартире кто-то есть.

Он боялся только одного: навредить Маше.

Гризо протиснулся вперед и голосом, не терпящим возражений, негромко произнес:

– Прошу всех оставаться на месте. Работает парижская жандармерия.

Его никто не услышал.

Егер, Анна и Кренин достали оружие.

– Отдай мне пистолет, – шепнул Анне Лазута. – Напугаешь ребенка, да и не с руки тебе будет.

Кивнув, она отдала оружие.

Гризо посмотрел на них и настаивать не стал.

– Придется взламывать, – произнес он и махнул рукой пришедшему с ним жандарму.

– Не надо взламывать, – услышали они вдруг. – Месье Вилар будет недоволен. Возьмите запасной, – дрожащей рукой протягивая ключ, прошептал консьерж, поднимаясь по лестнице.

– Отойдите все! – скомандовал Гризо и первым спустился на пролет вниз.

Лазута стащил за собой Анну и оглянулся на Егера. Тот остался возле двери.

Ключ легко повернулся в замочной скважине. Жандарм толкнул дверь. Та отворилась бесшумно.

Смелый жандарм первым бросился в проем, ворвался в квартиру и ринулся налево, куда заворачивал коридор. Гризо кинулся за подчиненным.

Вбежав следом, Егер и Лазута остановились, оглядываясь, потому что сразу стало ясно: квартира пуста.

Анна вошла и застыла, шаря глазами в поисках следов Маши, а потом вдруг бросилась к дивану и подняла грязную ленточку.

– Она была здесь. Кама, это ее лента.

Егер подошел, но тут из соседней комнаты раздался вскрик, и Кама бросился туда.

В углу кухни жандарм обнаружил тела мужчины и женщины.

– Они мертвы от силы полчаса, – сообщил Гризо, бегло осмотрев трупы.

– Мужчину я знаю, – произнес, подходя, Кренин. – Один из банды Паши Серого. Кличка Красавчик.

– Так и думал, что еще кого-то пошлют на поиски Горовица, – отозвался Лазута.

– А зачем русским бандитам Вольдемар Горовиц? – сразу заинтересовался Гризо.

Лазута и Кренин, переглянувшись, отвернулись.

«Не хотят говорить», – догадался Гризо и, нахмурившись, посмотрел на Егера. Тот пожал плечами.

Лазута склонился над телом Ольги.

– Еще одна знакомая. Прошу любить и жаловать – Ольга Левицкая. Эта штучка хорошо известна нам с начала двадцатых. Наследила не только в Ленинграде, но и в Москве. Начинала форточницей. Потом стала участвовать в грабежах. Стреляла одинаково хорошо обеими руками. И, главное, бегать умела быстро. Прямо чемпионка, честное слово!

– На этот раз убежать не удалось, – философски заметил Кренин.

– Она представлялась как невеста Андрэ Вилара, – подал голос забытый всеми консьерж. – А молодой человек назвался сыном.

Гризо мотнул головой, и жандарм тут же кинулся выталкивать не в меру любопытного служку из квартиры.

– Воображение у них неплохо работает, – усмехнулся Лазута.

– Вчера я случайно видел ее в компании Доминика Жирара, приятеля Иды Рубинштейн, – задумчиво произнес Гризо, присев возле трупа и отводя с лица растрепанные светлые волосы. – Не удивлюсь, если она сумела его очаровать.

– И вытянуть информацию о девочке, – добавил Егер.

– Эта Левицкая… в самом деле… хороша, – произнес Гризо и немного смутился.

Идиот. Любуется мертвой преступницей, словно в анатомический театр пришел.

Чтобы скрыть замешательство, Гризо, выглянув в коридор, позвал уже входивших в квартиру жандармов и приказал уносить трупы.

Кама вернулся в комнату, чтобы поговорить с Анной, и обнаружил, что она исчезла. Ни на лестничной площадке, ни внизу, где оставалась Анриетта, ее не было.

Анриетта пропала вместе с ней.

Вверх-вниз

Отправиться на поиски Кама не успел. Внезапно наверху послышались выстрелы, и он, выскочив из квартиры, бросился по лестнице.

На крыше шла перестрелка. Выстрелы летели из-за трубы. Лазута, Кренин и Гризо с жандармами отвечали. И хотя силы не равны, исход боя был неочевиден. Кама боялся только одного: чтобы не задели Машу.

На размышление была секунда, и этого хватило, чтобы развернуться и броситься обратно. Он неплохо знал особенности парижских зданий. В этом квартале мансард нет, поэтому через несколько минут он оказался на крыше соседнего дома, чуть выше и позади стрелявшего. Расстояние между ними было не более пятидесяти метров, и Кама не сомневался, что сумеет попасть бандиту хоть в мочку уха. Странным показалось лишь то, что преступник один. Маши не было ни рядом, ни поблизости.

В такие мгновения он всегда действовал как автомат. Приказав себе отключить мысли и чувства, Егер встал на колено и прицелился. В тот миг, когда бандит ушел с линии огня и, спрятавшись за трубой, стал перезаряжать пистолет, Егер выстрелил.

Выстрел раздался неожиданно и совсем не с той стороны, с которой Сажин ожидал нападения.

Пуля впилась ему в правую руку чуть выше локтя, туда, где проходят нервные окончания и толстая вена. Кровь брызнула фонтаном. Рука безвольно повисла. Сажин невольно оглянулся, схватившись за нее, и тут второй выстрел раздробил ему коленную чашечку. Крик Сажина напоминал рев раненого медведя. Он упал, не в силах терпеть дикую боль. Этих мгновений Гризо и остальным хватило, чтобы добежать до убежища и навалиться на Сажина, хватая за руки и ноги.

Отбивался тот яростно, рыча от боли и бешенства и перемазывая всех горячей кровью, хлеставшей из раны.

Пока пытались сладить, Егер перебрался к ним и, тяжело дыша, наклонился над раненым.

– Где ребенок?

– Где бриллианты? – прохрипел Сажин. – Ребенок в обмен на камни.

Кама ботинком резко ударил его в раненое колено. Сажин взвыл.

– Все равно ничего не добьетесь. Бриллианты… сначала бриллианты.

Егер нагнулся к лицу бандита и, сжав горло, неожиданно тихо произнес в самое ухо:

– Девочку мы все равно найдем, а ты сдохнешь. Прямо сейчас. И главное – твой хозяин так и не узнает, что ты пожертвовал ради него жизнью.

Он сжимал пальцы все сильней и смотрел Сажину прямо в глаза. И когда взгляд стал бессмысленным и мутным, бандит прохрипел:

– Она с нашим человеком.

– Как его имя?

– Гросицкий. Он должен отвезти ребенка к себе.

– Куда?

– Я не знаю. Мы встречались в городе.

Гризо присел рядом. Надо хотя бы поучаствовать. Он все-таки главный тут. И, кажется, речь о каких-то бриллиантах.

– В городе еще ваши люди есть? – спросил он Сажина специальным жандармским тоном.

– Господин полковник! Там жители вызвали наших! – крикнул один из жандармов.

Поднявшись, Гризо повернулся на голос, и в это мгновение Сажин здоровой рукой дернул его за ногу. Гризо упал, навалившись на Егера, чем дал Сажину возможность подняться и отчаянно рвануться к открытой двери, ведущей на лестницу.

На что он надеялся, бог весть! Выстрел Лазуты достал его и повалил навзничь.

– Готов! – крикнул подбежавший Кренин.

– Дьявол! – выругался Гризо, отряхиваясь. – Он сказал, где дочь Анны?

– Она у Гросицкого.

Подошел злой и недовольный собой Лазута.

– Кто такой этот Гросицкий и где его искать? Убью суку! Без суда и следствия удавлю!

– Тип, с которым Сажин должен был выйти на связь, – сквозь зубы ответил Егер.

Он был зол на себя. Как мог упустить из