бриллианты себе. Договорить он не успел. Глядя в глаза своему работодателю, тот слегка качнул головой и спокойно произнес:

– Религия не позволяет мне брать чужое.

Фон Дорн, набравший в рот виски, поперхнулся и закашлялся, а когда вытер выступившие на глазах слезы, азиата уже не было в комнате.

На всякий случай Сажин проверил тайник в комнате Горовица и еще раз все внимательно осмотрел, размышляя, кто мог его опередить. Вариантов несколько, и первый следует проверить немедленно. Выйдя из номера, Сажин спустился, нашел служанку, выполнявшую обязанности привратницы, и потребовал список жильцов. По-видимому, об убийстве хозяйки та не догадывалась, поэтому заартачилась. Пришлось ее маленько придушить, чтобы стала сговорчивей. Потом они вместе прошлись по комнатам. На месте была только худосочная девица, по виду модистка, рассказавшая, что видела возле дома какого-то человека.

– Он обошел здание, но заходить не стал. Но это было еще днем, месье.

– Каков он из себя?

– Коренастый. Молодой. Больше не скажу, месье. Я только слышала, как он, уходя, спросил прохожего, в какой стороне Сан-Лазар. Мне показалось…

– Что? Ну, говори!

– У него был такой же акцент, как у вас, месье.

Иван Лазута славился не только умом, но и сообразительностью. Понимая, что в чужой стране будет вынужден вступать в контакт с местным населением, весь путь из Москвы до Парижа он старательно запоминал французские слова и выражения по самоучителю. Не понимая и не пытаясь уловить суть, просто зубрил. Лазута всегда гордился своей лошадиной памятью, и она его не подвела. Поздороваться, попрощаться, спросить дорогу и узнать, сколько стоит товар, он научился в два счета и считал, что с таким знанием французского точно не пропадет. Если уж язык способен довести до Киева, то и в Париже доставит до места с легкостью.

С человеком, который выехал на поиски Горовица из Москвы, они должны были встретиться на вокзале. Именно туда направился Иван после того, как установил адрес, по которому скрывается Владимир Горовиц, и то, что девочки с ним нет.

Тот факт, что ребенка найти не получилось, многое усложняло, поэтому Иван был рад подоспевшей из России помощи.

В лицо коллегу Лазута не знал, но еще дома его предупредили: человек будет прихрамывать, опираясь на трость с набалдашником в виде головы слона.

Лазута увидел хромого с палочкой и почти сразу определил в нем соплеменника.

Все-таки русские не то чтобы совсем не похожи на европейцев, но отличаются и потому заметны в любой толпе. С одной стороны, это хорошо, с другой – плохо. Вычислят легче легкого.

Хромоножка остановился у касс, и Лазута, подойдя сзади, тронул его за плечо.

– Пардон, месье.

– Иван Лазута? – нисколько не удивившись, отозвался тот. – Я – Кренин. Илья. Здесь – Жан Леро. Вашу фотографию мне показали.

– На всякий случай выйдем порознь. Встретимся на другой стороне улицы в кафе «Routier».

И добавил тоном знатока:

– «Дорожное» по-нашему.

– Понял. Буду ждать.

Обрадованные, что встреча прошла легко, они двинулись к выходу каждый своим путем, не заметив, что их контакт не остался незамеченным.

Это он, решил Сажин, провожая Лазуту глазами. Вычислил, комсомольская сволочь, Горовица и забрал камни. Больше некому.

Попался, мент поганый! Не уйдешь теперь!

Удача снова повернулась лицом. Еще немного, и можно будет слать весточку Паше Серому. Бриллианты в зоне досягаемости. Теперь уж он не выпустит их из рук.

Заходить в кафе Сажин поостерегся. Понимал, что заметят. Пристроившись за толстым платаном, он стал прикидывать, как будет действовать дальше. Их двое, и они, конечно, не станут разгуливать по Парижу парочкой. Который пойдет туда, где находятся бриллианты? Не факт, что Коренастый. Скорей всего, Хромой прибыл именно для этого – вывезти камни.

Нужен Красавчик. Привлекать к слежке его маруху – пустое дело. Не угонится за мужиком, если придется. Вот только как его вызвать? Сейчас, как пить дать, Красавчик торчит в «Проворном кролике» на Монмартре и посасывает пиво. Ледащий парень! Зря его Паша взял. Но с ним потом разберемся, сейчас о другом надо думать. Оглянувшись, Сажин увидел мальчугана лет тринадцати. Засунув руки в карманы видавших виды штанов и приняв самый что ни на есть равнодушный вид, он рассматривал выходивших из заведения людей. По взгляду и нарочито ленивой позе Сажин мгновенно угадал в нем профессионала.

– Эй, парень! – позвал он.

Мальчишка неторопливо подошел.

– Чего надо?

– Где «Проворный кролик», знаешь?

Мальчуган презрительно сплюнул, не ответив.

– Отлично. Сможешь передать записку, кому укажу?

– Десять франков.

– А не лопнешь?

– Сам неси.

– Я пошутил.

Сажин быстро написал на коробке из-под сигарет несколько слов и достал пятифранковую банкноту.

– Остальные получишь, когда я увижу этого человека. Если обернешься быстро, добавлю еще столько же.

Выслушав описание того, кому предназначалась записка, паренек стремглав кинулся в сторону проходившего мимо трамвая и исчез из виду.

Хромой и Коренастый все еще сидели в кафе, когда недалеко от платана остановилось такси, и Красавчик, оглянувшись, направился к нему. Сажин сунул подбежавшему следом мальчонке деньги и махнул рукой, чтоб не торчал рядом.

– Их двое. Разделимся. Мне – Хромой. Коренастый – твой. Доведешь до места и жди. Ничего не предпринимай, – проинструктировал Сажин.

– Камешки у которого? – поинтересовался Красавчик.

Ишь ты! Хочет сам камни взять! Накось выкуси!

– Не знаю. Твое дело маленькое.

Красавчик улыбнулся, показывая ровные белые зубы.

– Ольга где? – презрительно взглянув на смазливую физиономию напарника, спросил Сажин.

– У нее тут вариант нарисовался. Адвокатишка один богатенький.

– Она может понадобиться.

– Я предупредил, чтобы в «Кролике» ждала.

– Ну вот что. Сходи-ка проверь. Что-то долго заседают.

Вальяжной походкой Красавчик направился к кафе и через минуту вернулся обескураженный.

– Нету там их. Ни с тростью, ни без трости.

– Хорошо смотрел?

– Говорю же – нет их!

Грязно выругавшись, Сажин двинулся в сторону трамвайной остановки.

– Куда теперь? – едва поспевая за ним, спросил Красавчик.

– Подумать надо, – бросил он, не оборачиваясь.

В «Проворном кролике», как всегда, было шумно, клубился сигаретный дым. Левицкой в зале не оказалось. С трудом найдя свободный столик, Сажин с Красавчиком заказали пива.

– Чего делать будем, а, Сажа?

– Искать.

– Они в любой момент из страны смыться могут.

– Не каркай. Сам знаю. Не пойму только, зачем еще одного прислали.

– На подмогу, как видно, – задумчиво ковыряя в носу, произнес Красавчик.

Сажин скривился. Вот скотиняка! А еще под французского аристократа работает!

Они не успели выпить даже по стакану, как увидели пробирающуюся к ним между столиков взволнованную Левицкую.

– Я знаю, где камни! – выпалила Ольга, опускаясь на стул.

Оба вытаращили на нее глаза.

– Горовиц с ребенком сюда приперся, помните? Так вот. Девочку он поселил у бывшей жены. Зовут Ида Рубинштейн. Танцовщица. У нее особняк в центре. Ребенок все еще там. Этот дурачок Жирар рассказал.

– А мы все гадали, куда он девчонку девал! – хлопнул себя по коленке Красавчик и повернулся к Сажину.

– Проглядел ты Горовица, Сажа! Он хитрым оказался. Недаром такими делами ворочал. Рано ты его шлепнул. Надо было поспрашивать сперва.

– С чего взяла, что камни там? – не отвечая, недоверчиво взглянул на Ольгу Сажин. – Тайник в комнате был вскрыт. Коренастый камни забрал, больше некому. Тетка его застала, он ее и прикончил.

– А если все не так было? – прищурился Красавчик. – Камней он не нашел, а тетку со злости пришил. С красноперых станется! Видел я, как они с нашим братом…

– Все равно не верю, что Горовиц оставил бриллианты у Рубинштейнихи.

Ольга вырвала