Сандан засмеялась. Словно несмышлёный ребёнок.

Когда пришло весеннее тепло и распустились цветы, родившая девочку Лэр Цзинцо снова стала выходить на работы в поля. Она и Эньбо, раньше бывшие словно чужие, а не муж и жена, теперь снова нежно любили друг друга, как в самом начале, словно поженились недавно, их чувства стали даже ещё глубже и нежней.

В Счастливой деревне лейтмотивом существования было холодное безразличие и подозрительное недоверие людей друг к другу. Поэтому такая явно чрезмерная любовь друг к другу этой супружеской пары сделала их чужаками для всех остальных. Но они уже твёрдо решили наперекор всему жить своей собственной счастливой жизнью.

Поговаривали, что это бывший лама, Цзянцунь Гунбу, применил магию и накрыл их невидимой для простых людей аурой, отгородив от этого времени и эпохи, и с тех пор они живут в своём особом мире.

Обладающие тонким чутьём люди тут же почувствовали ядовитость такого толкования. Жить под колпаком ауры, значит, счастье, а без него, получается, несчастье. Разве это не ядовитый выпад против социализма?

Однако у сплетен есть такая особенность, что все их слышали, все друг другу пересказывают, но никто не знает, кто первый начал. А сплетня по-прежнему ходит, все взахлёб её повторяют. Один другому сказал, тот передал и сам запомнил…

Такова реальность Счастливой деревни, все заклеймённые как феодальные суеверия вещи формально истребили.

Монастыри и домашние алтари позакрывали, строжайше запретили жечь благовония, молиться, читать религиозные книги. Украшения и орнаменты религиозного характера все искоренили. В старые песни вставили новые радостные слова, которые люди не могут петь, и потому просто петь перестали. Но в самом низу, в глубине людского сознания, по-прежнему имеет значение всё то, что распространялось в те тёмные, невежественные времена.

Культура, цивилизация по сути своей побеждают всегда и везде. Однако для Счастливой деревни эта самоуверенная культура, как половодье, проносится и бурлит по поверхности, а то, что внизу, так и остаётся внизу и определяет течение нижних слоёв.

Жизнь так вот и продолжается: на поверхности много шума, а внизу всё молча идёт своим чередом.

Услышав сплетню про ауру, Гэла обрадовался. Он подумал, что раз уж они накрыты таким колпаком, раз под этим колпаком свой самодостаточный мир, раз внешние события не могут на них повлиять, тогда и его появление никак не помешает Эньбо и Лэр Цзинцо.

Может быть, как бабушка говорила, когда у них появился новый ребёнок, всё прежнее будет забыто.

Из того, что говорила бабушка, очень многое сбылось.

Эта аура, да ещё бабушкины пророчества, всё подсказывало, что для Гэлы настало время самому поговорить с Эньбо. Он человек, а не дикий зверь, не должен постоянно прятаться в лесу.

Над его головой тоже есть аура, ещё больше. Это коллективная ненависть людей Счастливой деревни.

Бабушка сказала, что если через Эньбо пробить в ней щель, то эта аура распадётся.

В это время вся земля пропиталась весной, повсюду была уже свежая зелень. На полях уже сеяли горный ячмень, пшеницу и горох. Чёрная почва была влажная и рыхлая, вот-вот должны были показаться из неё изумрудные молодые росточки.

Вставало солнце и грело своими лучами землю, от чернозёма шёл пьянящий, слегка сладковатый аромат, смешивающийся с поднимающимся от земли паром.

Люди всё рубили деревья для далёкого Дворца Десяти Тысяч Лет. Прекрасные берёзы валились одна за другой, из каждой брали только самый прямой и красивый кусок. Мужчины на плечах носили эти брёвна к обочине дороги, потом приезжали машины и увозили срубленные деревья за высокие горы, так далеко, как никто из этих людей никогда не бывал.

Они уже почти вырубили начисто все деревья на склоне горы, а машины всё приезжали и приезжали, сельчане теперь и представить себе не могли, насколько же огромен этот дворец. Сколько есть Счастливая деревня, за всё время не было срублено столько деревьев, сколько срубили для этого Дворца Десяти Тысяч Лет! Поначалу такие, как Собо, идущие в ногу с эпохой, каждый раз с энтузиазмом и воодушевлением пытались себе это представить. Но деревьев рубили всё больше, и воображения даже им уже не хватало.

Гэла долго придумывал, как ему снова появиться среди бела дня в Счастливой деревне, и, наконец, решил сделать это, когда в следующий раз приедут машины загружать брёвна. Люди Счастливой деревни при виде машин уже больше не захлёбывались от восторга. Однако каждый раз, когда приезжали машины, люди деревни всё ещё собирались вместе. Не то чтобы хотелось поглядеть на машины, но если не на машины, то на что ещё?

В этот день он увидел, как два грузовика едут по шоссе в их сторону. Мужчины одно за другим загружали в них брёвна, когда он вышел из леса. Он сделал вид, что просто идёт мимо, дожидался пока люди Счастливой деревни заметят его.

В первый раз он спрыгнул с высокой насыпи вниз, насвистывая, прошёл мимо их толпы. Но люди не выказали удивления. Не то чтобы никто не видел его, но человек только поднимал глаза и снова с ничего не выражающим видом переводил взгляд в другую сторону.

Гэла в растерянности застыл среди них. Он видел одно за другим знакомые лица, но эти люди не видели его. Когда их глаза поворачивались на него, всё равно казалось, будто его нет, взгляд их легко проходил сквозь и падал на заросли травы или на камень позади.

Гэла ушёл, вернулся в лес, снова вышел из леса, он хотел появиться ещё раз, чтобы односельчане из Счастливой деревни заново обнаружили его.

Гэле казалось, что первый раз люди его не заметили по той причине, что он вышел из леса внезапно. На этот раз приготовился выйти немного подальше. Поэтому пошёл от источника. В этом случае ему надо было идти по пустому, ничем не закрытому пространству довольно долго, по большой дороге, в этом случае у людей будет достаточно времени обнаружить его.

Кроме того, эта дорога пересекалась с другой, шедшей к мельнице, может быть, не только эти люди его заметят, но и другие, которые идут на мельницу или с мельницы…

Действительно, когда он вышел из-под крон кипарисов, нависавших над источником, то увидел, что по дороге от мельницы навстречу ему идёт человек…

И тогда он сразу почувствовал, что это Эньбо.

Он не помнил, видел ли Эньбо только что там, где загружали машины, однако ему показалось, что раньше, давным-давно, на этой дороге он часто встречал этого человека…

Это было много