неподвижно замерли в тишине, вытянувшись до неба. Между его бровей собралась складочка лёгкой довольной усмешки.

В душе он говорил себе: «Все твердят теперь про новый мир; с новым миром пришли новые боги, эти новые боги заставляют нас ходить на собрания, новые боги велят нам читать газеты, но вы, охраняющие Счастливую деревню старые боги, я знаю, вы никуда не ушли; вы видите, как буйно заросли кустарником луга на склонах, где должны пастись стада, вы знаете, что пришло время поджечь бурьян и спалить эти кусты».

Божества, похоже, были не очень рады и роптали.

И верно, старые боги в новом мире оказались заброшены, они слишком долго позволяли людям Счастливой деревни притворяться, будто старые боги забыты.

Доржи сказал:

– Новые боги заняты только тем, что учат нас непонятным вещам, им нет дела, что кусты не дают расти траве на лугах, что нашим коровам и овцам негде пастись.

Он громко вздохнул и вроде бы услышал в ответ на свой вздох тайный голос с неба; тогда он выдохнул ещё громче и глубже:

– Поэтому я от имени моих земляков снова прошу вашей защиты! – Он напряг слух, чуть наклонив голову, и, похоже, услышал ответ, по крайней мере окружившие скалу и глядевшие вверх односельчане по выражению на его лице видели, что он будто бы получил ответ.

В Счастливой деревне только он мог получить ответ от богов. Потому что семья Доржи из поколения в поколение давала Счастливой деревне шаманов, которые были посредниками между местными божествами и людской массой деревни. В обычное время он был таким же ничтожным, как все крестьяне Счастливой деревни, одним из них. Но в этот час его сгорбленная спина распрямлялась, вся фигура излучала силу и достоинство. Его помутневшие глаза загорались обжигающим пламенем, обычно мягкие струящиеся усы и борода гневно топорщились, как колючки терновника.

– Если кресало с первого раза выбьет искры огня, – возвысил свой голос Доржи, – значит, вы согласны!

Сказав это, он опустился на колени, взял приготовленный заранее кусок железа, наложил на кремень в месте свежесделанного скола сухую траву, на которую должны упасть искры, согнулся в глубоком поклоне…

Пусть сойдутся железо и камень,

Пусть выбьет железо из камня искры огня, словно звёзды,

Пусть обретут искры силу испепеляющего огня,

Пусть силу огня раздует ветер,

Пусть ветер несёт огонь на забытые богом деревьев колючие заросли,

Пусть вечно стоят хранимые богами деревья!

О боги горы! О боги ручья и воды!

Пусть выгорит весь бурьян и вырастут пышные, сочные травы!

Ещё не успел отзвучать эхом напевный речитатив, а кресало в его руках уже ударило о кусок кремня. Там, где железо и камень с большой силой столкнулись, вылетел пучок огненных искр, воспламенивших сухую траву, словно это дух горы легко пыхнул своей трубкой; сизый дым облачком взвился от трута, Доржи легко и осторожно прикрыл дымящийся трут сложенными ладонями, стал тихонько и ровно дуть на него, и тогда дым стал понемногу сгущаться, а в глубине его возникли неяркие синие язычки пламени. Он поднял огонь, разгоравшийся в его руках, так, чтобы было видно стоявшей внизу толпе, и толпа дружно вздохнула стоном одобрения. Держа над собой пригоршню огня, пройдя сквозь силуэты духов, он легко соскочил на землю со скалы, с высоты, должно быть, больше одного чжана, поджёг заранее заготовленную груду костра.

Сначала занялась сухая береста красных и белых берёз, затем сухой мох, свисавший с ветвей, потом языки огня побежали по сосновым и еловым веткам. В одно мгновение огромная груда костра вся была охвачена пламенем. Ветер мотал пламя, и оно издавало звук знамён, бьющихся и трепещущих на ветру.

Несколько десятков факелов протянули к огню руки возвышенно посерьёзневших людей, факелы загорелись и были подняты высоко над головами. Доржи ещё раз внимательно окинул всё взором – пламя факелов дрожало от ветра, показывая, что тот по-прежнему дует на юг, в сторону солнца, туда, где буйные кусты и колючки заполонили равнины и склоны, превращая луга в бесполезные заросли, – а потом кивнул глядящим на него людям и сказал:

– Начинайте!

Люди с факелами в руках тут же побежали вдоль ущелья вверх и вниз по сковывающему ручей льду.

Каждый, пробежав свой отрезок, совал свой горящий факел в спутанные заросли сухой травы и кустов, стоявшие так с самого конца осени. Тут же в этом месте расползался ковром дым, потом ветер раздувал пламя, и оно шло вверх по склону, начиная от замёрзшего водяного потока, поднимаясь всё выше и выше.

Остальные люди держали наготове средства тушения огня, бдительно наблюдая за ветром, боясь, что он внезапно переменит направление и погонит огонь на северный лесистый склон.

Конечно, замёрзший на дне ущелья ручей лежал широкой ледяной полосой и был для огня труднопреодолимой преградой, но всё же они были настороже и следили очень внимательно. Каждый знал, что если вдруг огонь перекинется на северный лесной склон, то Доржи отправится сидеть в тюремную камеру и просидит там, наверное, очень много лет.

За поджог этой горы Доржи уже дважды сидел в тюрьме.

Сегодня, собираясь на гору, он взял из дому меховую куртку и коврик. Если постелить и укрыться, то даже в тюрьме можно спать спокойно, в тепле и уюте.

Поднялся большой огонь, от низа ущелья восходящий ветер гнал его вверх, занималась сухая трава, огонь охватывал заросли жёсткого колючего кустарника, захватившего высокогорные луга, распространяясь в ту сторону, куда и хотели люди, пылая и всё сжигая на своём пути. В новом году на месте выгоревших кустов и бурьяна по горным склонам вырастет сочная молодая трава.

Густой дым от горящего бурьяна клубами поднимался к небу – этот сигнал большого пожара будет видно в коммуне за двадцать с лишним километров отсюда. Уже через несколько часов силы безопасности на полицейских машинах приедут в Счастливую деревню. Приедут и арестуют Доржи.

Доржи знает, что в результате так и будет, все в деревне это знают.

Но сейчас пожар за ветром ползёт по склону к его верхней кромке, слизывая огненными языками заросли кустарника; пламя высоко вздымается с шумом и треском, бьётся, как знамёна на ветру. Эти сухие маслянистые кусты горят быстро, всего несколько минут – и пламя становится ниже ростом, пригнувшись, ползёт по сухой траве пустых пространств, наконец, добирается до следующих зарослей, снова встаёт, вырастает и с шумом разворачивается озаряющим небо ярким знаменем. Люди развернулись в линию, идут по склону следом за фронтом огня