— А что Соболеву? — живо спросила Варя, хотя сэтими господами была незнакома. Ну да ничего, военные условия, да и случайособенный.

— Уж верно что-нибудь особенное получит наш Ак-паша, —охотно ответил черноглазый. — Если уж его начальник штаба Перепелкин сразучерез звание скакнул! Оно и понятно — не может же капитанишка на такойдолжности состоять. А перед Соболевым нынче такие горизонты открываются, чтодух захватывает. Везуч, ничего не скажешь. Если б его не портили страсть квульгару и дешевой эффектности…

— Тсс! — прошипел второй. — Идут!

На крыльцо неказистого дома, гордо именуемого «походнымдворцом», вышли четверо военных: император, главнокомандующий, цесаревич ирумынский князь. Александр Николаевич был в зимнем форменном пальто, на эфесесабли Варя углядела яркое оранжевое пятнышко — не иначе как пресловутый темляк.

Оркестр грянул торжественный Преображенский марш.

Вперед лихо выкатился гвардейский полковник, отсалютовал и звонким,подрагивающим от волнения басом зачеканил:

— Ваше им-ператорское величчество! Па-азвольте отофицеров вашего личчного конвоя пре-паднести ззза-латую саблю с надписью «Захрабрость»! В оз-намено-вание са-авместной рратной службы! Куплена на личные средстваофицеров!

Один из флигель-адъютантов шепнул Варе:

— Вот это ловко. Молодцы!

Государь принял подарок, вытер перчаткой слезу.

— Благодарю, господа, благодарю. Тронут. Всем вышлю отсебя по сабле. Полгода, так сказать, из одного котелка…

Он не договорил, только махнул рукой.

Вокруг растроганно засморкались, кто-то даже всхлипнул, аВаря внезапно увидела в чиновной толпе, стоявшей подле самого крыльца,Фандорина. Этот-то как сюда попал? Невелика фигура — титулярный советник.Однако тут же разглядела рядом с Эрастом Петровичем шефа жандармов, и всеразъяснилось. В конце концов, истинный-то герой пленения турецкой армии —Фандорин. Если б не он, здесь бы сейчас парадов не устраивали. Тоже, наверно,награду получит.

Эраст Петрович поймал Варин взгляд и состроилипохондрическую гримасу. Всеобщего воодушевления он явно не разделял.

После парада, когда она весело отбивалась от черноглазогофлигель-адъютанта, все пытавшегося найти общих петербургских знакомых, Фандоринподошел и, слегка поклонившись, сказал:

— Прошу извинить, господин п-полковник. ВарвараАндреевна, нас с вами хочет видеть император.

«Таймс» (Лондон), 16(4) декабря 1877 г.

Дерби и Карнарвон грозят отставкой

Вчера на заседании кабинета министров граф Биконсфильдпредложил потребовать от Парламента чрезвычайного кредита в 6 миллионов фунтовстерлингов на снаряжение экспедиционного корпуса, который в скором времениможет быть отправлен на Балканы, дабы защитить интересы империи от непомерныхпритязаний царя Александра. Решение было принято, несмотря на противодействиеминистра иностранных дел лорда Дерби и министра колоний лорда Карнарвона,выступающих против прямой конфронтации с Россией. Оба министра, оказавшиеся вменьшинстве, подали ее величеству прошения об отставке. Реакция королевы поканеизвестна.

Для парада в высочайшем присутствии Варя надела все самоелучшее, поэтому краснеть перед государем за свой наряд (да еще со скидкой напоходные условия) ей не придется — вот первое, что пришло в голову.Бледно-лиловая шляпа с муаровой лентой и вуалью, фиолетовое дорожное платье свышивкой по корсету и умеренным шлейфом, черные ботики на перламутровыхпуговках. Скромно, без аффектации, но прилично — спасибо букарештскиммагазинам.

— Нас будут награждать? — спросила она по дороге уЭраста Петровича.

Он тоже был при параде: брюки со складочкой, сапоги начищеныдо зеркального блеска, в петлице отутюженного сюртука какой-то орденок. Ничегоне скажешь, смотрелся титулярный советник совсем неплохо, только больно ужмолод.

— Вряд ли.

— Почему? — изумилась Варя.

— Слишком много чести, — задумчиво ответилФандорин. — Еще г-генералов не всех наградили, а наш номер шестнадцатый.

— Но ведь если бы не мы с вами… То есть, я хочусказать, если бы не вы, Осман-паша непременно бы прорвался! Представляете, чтобы тогда было?

— П-представляю. Но после победы о таком обычно недумают. Нет, здесь пахнет политикой, уж поверьте опыту.

В «походном дворце» было всего шесть комнат, поэтому функциюприемной выполняло крыльцо, где уже топтались с десяток генералов и старшихофицеров, дожидавшихся приглашения предстать пред высочайшие очи. Вид у всехбыл глуповато-радостный — пахло орденами и повышениями. На Варю ожидавшиеуставились с понятным любопытством. Она надменно взглянула поверх голов нанизкое зимнее солнце. Пусть поломают голову, кто такая эта юная дама под вуальюи зачем явилась на аудиенцию.

Ожидание затягивалось, но было совсем не скучно.

— Кто это там так долго, генерал? — величественноспросила Варя у высокого старика в косматых подусниках.

— Соболев, — со значительной миной сказалгенерал. — Уж полчаса как вошел. — Он приосанился, тронул на грудиновенький орден с черно-оранжевым бантом. — Простите, сударыня, непредставился. Иван Степанович Ганецкий, командующий гренадерскимкорпусом. — И выжидательно замолчал.

— Варвара Андреевна Суворова, — кивнулаВаря. — Рада познакомиться.

Но тут Фандорин с не свойственной ему в обычныхобстоятельствах бесцеремонностью вылез вперед, не дал договорить:

— Скажите, генерал, был ли у вас п-перед самым штурмомкорреспондент газеты «Дейли пост» Маклафлин?

Ганецкий с неудовольствием взглянул на штатского молокососа,однако, должно быть, рассудил, что к государю черт-те кого не вызовут, и учтивоответил:

— Как же, был. Из-за него все и произошло.

— Что именно? — с туповатым видом спросил ЭрастПетрович.