Начальник Тифлисского жандармского управления полковникПанчулидзев».

— Вот так, — горько резюмировал Мизинов. — Сплавилдругим сомнительного сотрудника, да еще и причину от начальства утаил. Арезультат расхлебывает вся армия. Из-за измены Казанзаки мы два месяца торчимпод этой чертовой Плевной и неизвестно, сколько провозимся с ней еще!Высочайшее тезоименитство испорчено! Государь сегодня говорил про отступление,представляете!? — Он судорожно сглотнул. — Три неудачных штурма,господа! Три! Вы помните, Эраст Петрович, что первый приказ о занятии Плевны вшифровальный отдел относил Казанзаки? Уж не знаю, каким образом ему удалосьпоменять «Плевну» на «Никополь», но без этого иуды тут явно не обошлось!

Встрепенувшись, Варя подумала, что в Петрушиной судьбе,кажется, наметился просвет. А генерал, пожевав губами, продолжил:

— Полковника Панчулидзева в назидание прочим молчальникамя, разумеется, отдам под суд и буду добиваться полного разжалования, однако еготелеграмма позволяет нам дедуктивно восстановить всю цепочку. Здесь вседостаточно просто. Про тайный порок Ивана Казанзаки наверняка узнала турецкаяагентура, которой кишит весь Кавказ, и подполковник был завербован посредствомшантажа. История вечная, как мир. «Ванчик-Харитончик»! Тьфу, пакость! Добро беще из-за денег!

Варя открыла было рот, чтобы заступиться за приверженцеводнополой любви, которые, в конце концов, не виноваты, что природа сотворила ихне такими, как все, но тут поднялся Фандорин.

— Позвольте взглянуть на письмо, — попросил он,повертел листок в руках, зачем-то провел пальцем по сгибу и спросил: — А гдек-конверт?

— Эраст Петрович, вы меня удивляете, — развелруками генерал. — Какой может быть конверт? Не по почте все подобныепослания шлют.

— П-просто лежало во внутреннем кармане? Ну-ну. — ИФандорин сел.

Лаврентий Аркадьевич пожал плечами.

— Вы лучше вот чем займитесь, Эраст Петрович. Неисключаю, что кроме полковника Лукана предатель успел завербовать кого-то еще.Ваша задача — выискать, не осталось ли в штабе или вокруг штаба драконьихзубов. Майор, — обратился он к старшему из офицеров, тот вскочил ивытянулся. — Вас назначаю временно заведовать особой частью. Задача та же.Титулярному советнику оказывать всемерное содействие.

— Слушаюсь!

В дверь постучали.

— Разрешите, ваше высокопревосходительство? —просунулась в щель голова в синих очках.

Варя знала, что это секретарь Мизинова, тихий чиновничек струднозапоминающейся фамилией, которого почему-то не любят и опасаются.

— Что такое? — насторожился шеф жандармов.

— Чрезвычайное происшествие на гауптвахте. Явилсякомендант. Говорит, у него арестант повесился.

— Вы что, Пшебышевский, с ума сошли! У меня важноесовещание, а вы лезете со всякой дребеденью!

Варя схватилась за сердце, и в следующую секунду секретарьпроизнес те самые слова, которые она так боялась услышать:

— Так ведь это шифровальщик Яблоков повесился, тотсамый. Оставил записку, имеющую прямое касательство… Вот я и осмелился… Однакоесли не ко времени, прошу извинить и удаляюсь. — Чиновник обиженно шмыгнулносом и сделал вид, что хочет исчезнуть за дверью.

— Сюда письмо! — рыкнул генерал. — Икоменданта сюда!

У Вари все плыло перед глазами. Она силилась встать, но немогла, скованная диковинным оцепенением. Увидела склонившегося Фандорина,хотела ему что-то сказать, но лишь жалко зашлепала губами.

— Теперь ясно, как Казанзаки подправил приказ! —воскликнул Мизинов, пробежав глазами записку. — Слушайте. «Снова тысячиубитых, и все из-за моей оплошности. Да, я смертельно виноват и большезапираться не стану. Я совершил непоправимую ошибку — оставил на столе шифровкуо занятии Плевны, а сам отлучился по личному делу. В мое отсутствие кто-тозаменил в депеше одно слово, а я отнес шифровку, даже не проверив! Ха-ха,истинный спаситель Турции вовсе не Осман-паша, а я, Петр Яблоков. Не трудитесьразбирать мое дело, господа судьи, я вынес себе приговор сам». Ах, как всеэлементарно! Пока мальчишка бегал по своим делам, Казанзаки быстренькоподправил депешу. Минутное дело!

Генерал скомкал записку и швырнул на пол, под ногивытянувшемуся в струнку коменданту гауптвахты.

— Эр… Эраст Пет… рович, что же… это? — с трудомпролепетала Варя. — Петя!

— Капитан, что с Яблоковым? Мертв? — спросилФандорин, обернувшись к коменданту.

— Какой там мертв, петли толком затянуть неумеют, — гаркнул тот. — Вынули Яблокова, откачивают!

Варя оттолкнула Фандорина и бросилась к двери. Ударилась окосяк, выбежала на крыльцо и ослепла от яркого солнца. Пришлось остановиться.Рядом опять возник Фандорин.

— Варвара Андреевна, успокойтесь, все обошлось. Сейчассходим туда вместе, только отдышитесь, на вас лица нет.

Он осторожно взял ее за локоть, но это вполне деликатное прикосновениепочему-то вызвало у Вари приступ непереносимого отвращения. Ока согнуласьпополам, и ее обильно вырвало прямо Эрасту Петровичу на сапоги. После этогоВаря села на ступеньку и попыталась понять, отчего земля стоит диагонально, ноникто с нее не скатывается.

На лоб ей легло что-то приятное, ледяное, и Варя дажезамычала от удовольствия.

— Хорошие дела, — раздался гулкий голосФандорина. — Да ведь это тиф.

«Дейли пост» (Лондон),

9 декабря (27 ноября) 1877 г.

«Последние два месяца осадой Плевны фактически руководитстарый и опытный генерал Тотлебен, хорошо памятный британцам по Севастопольскойкампании. Будучи не столько полководцем, сколько инженером, Тотлебен отказалсяот тактики лобовых атак и подверг армию Османа-паши правильной блокаде. Русскиепотратили массу драгоценного времени, за что Тотлебена подвергали резкойкритике, однако ныне приходится признать, что осторожный инженер прав. С техпор, как месяц назад турок окончательно отрезали от Софии, в Плевне началсяголод и нехватка боеприпасов. Тотлебена все чаще называют вторым Кутузовым(русский фельдмаршал, измотавший силы Наполеона бесконечным отступлением в 1812году — прим. редакции). Со дня на день ожидается капитуляция Османа со всем его50-тысячным войском».