Виктор тяжело вздохнул и на какое-то время замолчал. Алексей не торопил друга, понимая, какие тяжкие воспоминания тому приходится заново переживать.

– Знал, что поступаю правильно, а все равно было тошно на душе. Что-то не давало покоя. Но что – понять не мог. Постоянные мысли о ней сводили с ума. Мне все время казалось, что она недостаточно наказана за свои деяния. Моя прежняя страстная любовь к ней превратилась в безумную ненависть. Это могло означать только одно – я не смог простить ее до конца, и даже жалел о том, что не расправился с ней сам. Пройдя сквозь смерть, я так и не научился прощать. Чувство мести разъедало мою душу. Потому я и повадился к мосту по перилам ходить. И знаешь, что меня спасло на этот раз?

– Интересно, и что же это?

– Стыд. За то, что я так и не нашел времени сходить в Церковь и поблагодарить Бога за свое спасение. Мирское с его низменными чувствами снова вовлекло меня в водоворот мелких жизненных страстей и вынудило забыть о главном – о Боге, о душе. И я направился в Церковь. Поставил свечку и стал молиться. Но странное дело: чем больше молился, тем больше хотелось ругаться матом, крушить все вокруг. Видимо, бесовские мысли об отмщении так захватили меня, что ни о чем другом я думать уже не мог. Веришь, чуть с ума не сошел. Обратился за помощью к батюшке. Так вот, оказывается, чем сильнее ты устремляешься к Богу, тем тебе больше нужно усилий для преодоления человеческого. Не всякий может выдержать это, потому что, когда начинаешь молиться, нужно прежде всех простить. Представляешь – всех без исключения! «Ибо Отец наш Небесный простил нам согрешения наши». Молитва без прощения, молитва без любви не может быть услышана. А простить свою бывшую я отказывался наотрез. Тогда батюшка предложил мне добровольно отказаться от чего-то, что для меня имеет значение, – денег, секса, вкусной еды, общения, а может, и от всего сразу. Он сказал, что очень помогает довольно продолжительное уединение от мирской жизни. И предложил мне пожить в скиту. Я вдруг понял, что если откажусь, то сделаю самую большую в своей жизни ошибку, которую уже вряд ли смогу исправить, – сожгу самого себя в адском пламени ненависти и мести. Мне понадобилось два года провести в глухой тайге, в диком холоде и непрерывной борьбе за выживание, чтобы понять и почувствовать, как прекрасна жизнь! Каждую долю секунды! Я понял главное – важно не то, что было в прошлом или будет в будущем, а то, что у тебя внутри сегодня и сейчас. И результатом жизни непременно должно стать умение любить. Все остальное перед этим просто меркнет… А ты говоришь – характер! Да разве я имею право унывать после всего, через что мне пришлось пройти?! Цель и смысл нашей жизни – это счастье. Мы здесь для того, чтобы научиться любить и прощать. А если любви в нашей душе не хватает, то у нас отберут все! Чтобы любить не мешало.

– Отберут все, говоришь? – Алексей стиснул зубы. – Значит, жену и ребенка у меня отобрали из-за того, что я их мало любил?!

– Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, почему они погибли? Не знаю! И ты не знаешь. И может быть, никогда не узнаешь. Смерть неизбежна на нашем пути. И у каждого человека свой «рисунок» ухода из жизни. А вмешиваться в божественную логику недопустимо. Там, наверху, свои резоны, и туда не стоит лезть со своей логикой, которая постоянно ищет виновных в твоем горе и порождает желание мстить. Нужно не виновных искать, а меняться самому. Тем более что ты считаешь виновником себя самого. Пойми, это – самая лучшая защита от повторения ошибок.

– Я уже опоздал исправлять свои ошибки. Жену и ребенка не вернуть. В одном ты точно прав – виновный должен понести наказание. Ты же наказал свою жену. Вернее, способствовал наказанию, но это все едино. Я тоже хочу наказать себя за смерть своих близких.

– Опять ты за свое! Да пойми, чудак-человек, не можешь ты сам себя наказать, не можешь себя убить! Потому что самоубийство – грех, и ты это прекрасно знаешь. Убийством себя ты отказываешься от Бога. Ты же свою жизнь не на дороге нашел. Тебе ее подарил Бог! И только ему решать, жить тебе дальше или нет.

– По твоей теории выходит, что, если бы ты умер тогда в тайге, то туда тебе и дорога, а твоя жена-убийца осталась бы на свободе? А если ты выжил, то непременно должен спасти ее душу, способствовав наказанию, так? Не вяжется что-то. Ты считаешь, что помог душе своей жены-убийцы? А кто поможет моей душе?

– Моя жена была слабой женщиной, потому и совершила преступление. А ты – сильный. Значит, должен помочь себе сам. С Божией помощью, конечно. Это – твое испытание, данное тебе Богом. И ты его должен пройти. Выжить всегда труднее, чем умереть. Всегда труднее взять на себя ответственность за свою жизнь и не скулить, если она бьет тебя нещадно. А также понимать, что ты сам являешься источником всех своих несчастий. Неприятие божественной воли расценивается как богохульство, а нелюбовь к своей судьбе – как прямое недовольство Богом. Ну не нравится тебе твоя судьба, не нравишься ты сам себе – так меняйся! Скажите, какие мы гордые! Не желаем принимать удары своей судьбы! Ишь, моду взяли: чуть что не так – с моста прыгать! – возмущался Виктор в благородном негодовании, совершенно забыв о том, что сам в свое время пытался тем же способом решить свои проблемы. – Это что еще за пренебрежение к тем, кто остается?! Дескать, вот как я вас наказал, отомстил за свою неудавшуюся жизнь, мучайтесь теперь до конца дней своих, что довели меня до ручки? Так, что ли? Это ж как нужно ненавидеть своих близких, чтобы заставлять их насильно пройти через все это?!

– У меня на этом свете никого больше не осталось.

– Тем более! Ты своим малодушием Самому Господу Богу вызов бросаешь! Не зря самоубийц лишают церковного отпевания. Церковь не молится о тех, кто от Бога отказался. Да ты сам-то – веришь ли в Него? Может, я тут напрасно перед тобой распинаюсь?

– Верю, конечно.

– Что-то непохоже. А если веришь, то и в загробный мир должен верить. А может, ты надеешься таким образом побыстрее с ними там встретиться? Так я тебя разочарую: не встретишься! Этого счастья – соединиться там с любимыми людьми – тебе не дадут, потому что ты его не заслужил. А ты вообще когда-нибудь задумывался о том, каково им там, без покаяния ушедшим? Кто за них здесь, на земле, молиться будет? А ведь ты не только не молишься за них, ты еще и души их не отпускаешь. Вцепился в них, как упырь, и мучаешь их своими стенаниями.

– Что же мне делать?!

– В первую очередь понять, что мы никогда не расстаемся с любимыми, даже если они умирают. И когда мы сожалеем, убиваемся по ним, не принимаем внутри их смерть, – мы вредим их душам, а также боремся с Божественной логикой. Снаружи мы имеем на это право, но внутри у нас должна быть только любовь и четкое понимание: «На все воля Божья!» Душа живущего стоит сейчас перед выбором: единство с Богом или единство с миром, в котором она живет. И когда рушится вокруг все, что ты ценишь в этом мире, наступает момент истины: или ты в этот миг устремляешься с любовью к Богу, или ты отрекаешься от любви и губишь себя и свою душу. Я не буду говорить тебе о том, что время лечит. Потому что сам в это не верю. Оно не лечит, а лишь создает иллюзию излечения. Лечит только любовь.