— Ты догадываешься, кто это мог быть? — спросил Аир.

— Возможно, — кивнул Анвэйм. — Но сейчас слишком рано делать выводы. Сначала все нужно перепроверить. Но если это та, о ком я думаю… Или нет… Просто это слишком сумасшедше…

— Не томи, — поторопил его Хассаир, подавшись вперед. — Что ты думаешь?

Анвэйм посмотрел ему в глаза и покачал головой.

— Нет, сначала надо все проверить.

Его темнейшество закатил глаза и откинулся на спинку кресла, я же порадовалась тому, что Анвэйм имеет некоторые мысли на этот счет. Неважно, что он не спешит ими делиться, главное — он о чем-то догадывается.

— Анвэйм, — неожиданно спросила я, — а что насчет почерка того, с кем вел переписку лорд де Шалис? Его не удалось узнать?

Они переглянулись с Хассаиром и оба отрицательно покачали головой. Я вздохнула. На некоторое время в гостиной воцарилась тишина.

— Хассаир, какие эмоции у темного народа вызывает то, что теперь в моем ребенке течет твоя магия? — спросил Анвэйм.

— Сложно сказать, — пожал плечами правитель, — некоторые злорадствуют, но на темной стороне не распространено пророчество, которое сказал твой дед. Ни одна из его версий. Но есть и те, кому известно, поэтому в Фарахейме тоже временно приостановлена работа средств массовой информации.

— Хорошо, — кивнула Анвэйм.

В этот момент в гостиную вбежал Вэйм и запрыгнул на диван рядом со мной. Я погладила его по холке. На губах его светлости заиграла слабая улыбка.

— Прятать меня точно поздно? — спросила я, посмотрев сначала на одного мужчину, потом на второго.

— Определенно, — ответил Анвэйм, — единственное защищенное место — это Жемчужный дворец, где я всегда смогу почувствовать и тебя, и ребенка. Однажды наваиты уже напали на тебя, думаешь, в следующий раз их что-то остановит? Они узнают твоё новое местоположение, а мы с Хассаиром можем не успеть. Только на этот раз они будут нацелены не только на ребенка, но и на мать, не церемонясь, больше они не будут осторожны.

— Согласен, — кивнул Аир. — Мы хотели тебя спрятать от чужих глаз, чтобы предотвратить распространение информации о двуликости ребенка, но теперь, когда это все равно стало достоянием общественности, скрывать уже не имеет смысла. Осталось не допустить общественных волнений, но и прятать тебя теперь — посеять панику.

Доводы были разумными. Аир поднялся на ноги.

— Света, я вернусь вечером для подпитки ребенка, сейчас же вынужден вернуться к делам.

— Спасибо, — откликнулась я.

Аир открыл портал из моей комнаты. Я тут же поймала задумчивый взгляд Анвэйма. Рыфенок неожиданно перебрался к нему на диван и начал ластиться.

— Вообще-то он мой, — произнесла я несколько обижено.

Его светлость улыбнулся, погладив Вэйма по холке.

— Он просто солидарен в чувствах ко мне своей хозяйки, — ответил Анвэйм, заставив меня покраснеть.

Потрепав рыфенка в последний раз, он поднялся и подошел ко мне. Наклонившись, он положил руку на живот. Наши взгляды пересеклись. Магия медленно текла от его руки к ребенку.

Так ничего и не сказав, он ушел, оставив на моих губах улыбку. Пусть нам и не быть вместе, но… я действительно наслаждаюсь моими чувствами к нему: искренними, бескрайними, всепоглощающими.

Прошло три дня, тренировочные схватки продолжались, поэтому я не возвращалась в Фарахейм, чтобы проверить Фанни. Если считать срок, поставленный эстресс Марисель, абсолютно верным, то уже тридцать семь с половиной недель. По идее ребенок уже полностью сформирован и с этого срока считается доношенным, но я все равно переживала.

С Анвэймом мы не виделись: он словно избегал меня, хотя, быть может, был занят подготовкой к последнему испытанию. Я старалась наполнить себя позитивными мыслями, думала лишь о ребенке, а по ночам мне продолжал сниться Аир. По утрам я готова была кричать от безысходности — неужели снять проклятье так и не удастся, неужели я зря бегу от неизбежного? Все эти вопросы преследовали меня.

Перед последним испытанием я решилась поговорить с Анвэймом открыто и попросить его выделить мне какой-нибудь особняк, пусть даже в тех же горах, где я смогу воспитывать ребенка в любви и ласке. Поэтому сразу после завтрака я отправилась к нему в кабинет. Но еще за поворотом увидела, как его светлость разговаривает с мужчиной, явно старше эрлорда, причем последний выказывал всем своим видом негодование и неодобрение. Я приложила палец к губам, призывая Вэйма к тишине — рыфь был слишком умен, поэтому сел на задние лапы и, казалось, вытянул уши.

— …он опасен. От него следует избавиться!

— Вы боитесь младенца? — с усмешкой спросил Анвэйм. — Где ваша хваленая храбрость? Противостоять мне, фактически открыто, вы не боитесь, а какого-то ребенка испугались? Как это нелепо.

— Не пытайтесь манипулировать мной, ваша светлость. Я не глупец, чтобы повестись на подобное. Этот младенец рано или поздно вырастет, войдет в силу и тогда… тогда уже ничто его не остановит. Его напитали два сильнейших мага нашего мира — как думаете, каким резервом он будет обладать? Боюсь, от этой магии наш мир разорвет на лоскутное одеяло! Вы ведь видите, какой перекос создает открытая граница между Светом и Тьмой? Вы слышали, на окраине родился ребенок без магии. а вы тем временем сбрасываете излишки магии в горах, пытаясь не сгореть. Даже этот отбор нужен, чтобы поскорее передать магию своей супруге и не сгореть от её переизбытка.

— Вы все сказали? — спросил Анвэйм. Я прекрасно их слышала, находясь за поворотом и прижавшись к стене. — Ваши опасения основаны на маразматичном пророчестве. Причиной происходящему может быть совершенно иное явление. Вы строите выводы на догадках, не подтвержденных фактах.

— Но все сходится!..

— Довольно, — повысив голос, с нажимом произнес Анвэйм. — Мне следует поспешить и не заставлять своих невест ждать.

Ему явно хотели ответить, но собеседник проглотил обиду и склонил голову, после чего резко развернулся и, развевая фалды камзола, поспешил на выход. Вэйм слегка рыкнул. Анвэйм посмотрел на коридор, в котором я стояла.

— Выходи, Света. — Я приблизилась к нему, задумчиво накручивая локон волос на палец. — Ты о чем-то хотела поговорить?

— Да, — подтвердила я, — но раз ты спешишь.

— Для тебя я всегда свободен, — ответил он с усталой улыбкой и, подхватив под локоть, повел в свой кабинет.

Он не спрашивал, как у меня самочувствие, лишь потому, что эстресс Марисель держала его в курсе, отчитываясь лично перед ним по несколько раз на день. Мы вошли в кабинет и разместились на креслах. Рыфенок лег у моих ног. Я вздохнула и начала:

— Анвэйм, я бы хотела тебя попросить об одолжении. Понимаю, что это с моей стороны наглость, но ведь ты прекрасно знаешь, что я — не темная, поэтому не настрою ребенка против Ардахейма или тебя. Обещаю. Но то, чего я желаю всем сердцем, это быть рядом с нашим ребенком. Видеть его улыбку, запечатлеть первые шаги, услышать первое слово. Я понимаю, если ты откажешь, но мне кажется, что одна из возможностей предотвратить пророчество именно в воспитании ребенка. Да, он будет невероятно сильным магом, но ведь только ему решать, во благо он использует эту магию или во зло. Но нужно сделать всё, приложить любые усилия, чтобы он даже никогда не задумался о том, чтобы обратить свою магию во зло. Разве не так?