Анвэйм улыбался.

— Так приятно слушать тебя, — произнес он. — Столько искренности и любви. Разумеется, я сделаю все, как ты просишь. Я сам думал над этим вариантом, и он мне кажется наиболее благоприятным. Но, Света, неизвестно, сколько ты сможешь прожить вдали от Аира. Ваша связь будет крепчать.

Я закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Раньше в романтичных книгам истинность казалась мне чем-то прекрасным, но теперь… теперь я иного мнения.

— Значит, сегодня ты назовешь имя своей невесты? — спросила я, открыв глаза и посмотрев на эрлорда. Он застыл и отрицательно покачал головой.

— Имя моей жены будет объявлено на Звездном балу. На сегодняшнем испытании не будет победительниц. На этом же балу я планирую представить тебя как Светлану. С Хассаиром я уже поговорил, и он одобряет эту идею.

— Думаешь, это удачный момент? Люди и так боятся ребенка, а если узнают, что я еще и иномирянка.

— Если не объявим мы, то эту информацию распространит орден наваитов. Благодаря магистру Энраду им многое известно. Да, Света, теперь его причастность не подлежит сомнению, ведь Артейм узнал твое настоящее имя. Значит, он не преминет этим воспользоваться. Нужно играть на опережение.

— Ты прав, — согласилась я и поднялась на ноги. — Тогда желаю тебе выбрать наилучшую девушку.

— Дело ведь не в этом, — покачал головой Анвэйм. — Мне нужно передать магию, иначе. в какой-то момент я не смогу её сдерживать и сойду с ума.

То, что творится с магией в этом мире, ужасно. Полный дисбаланс. Как бы найти решение всему?

— Понимаю, — тихо ответила я. — Все равно желаю удачи.

Анвэйм не ответил, лишь отвел взгляд. А я, скрепя сердце, вышла из кабинета. Но далеко уйти не успела — буквально рухнула на руки одному из стражей. Кажется, воды отошли…

И я сорвала очередное испытание. Возможно, будущая эрледи возненавидит меня ещё сильнее.

Эти мысли были нервными. Я выгнулась, почувствовав боль, и прикусила губу. Из кабинета вылетел Анвэйм и подхватил меня на руки, тут же внося в портал. В комнате была лишь Авина.

— Зови эстресс Марисель, живо!

Авине долго объяснять не пришлось — девушка пулей вылетела из спальни, а эрлорд опустил меня на кровать. Я вскрикнула, перевернувшись на бок и обхватив живот руками. У меня начала кружиться голова, мир поплыл. Эстресс Марисель влетела в комнату и тут же бросилась ко мне. Она раздавала поручения Авине, после чего открылся новый портал, через который перешли две женщины в чепцах — не сомневалась, что это работницы какого-нибудь местного госпиталя.

Анвэйма вытолкали из спальни, хотя я бы хотела, чтобы в этот тяжелый для меня момент он был рядом. Боль разрывала меня, но я не давала себе возможности кричать: сосредоточилась на четких командах целительницы, слушалась её и дышала правильно, как она учила и как она просила.

Было больно, невыносимо больно. Не знаю, сколько это продлилось, но вскоре спальню озарил детский плач. Громкий, звонкий. Я едва не потеряла сознание, но девушка рядом вовремя заметила это и не дала мне провалиться в сон.

— Леди Аламинта… здоровый ребенок. Леди Аламинта… — шептала эстресс Марисель, положив мне на грудь малыша.

Сморщенного, непонятного цвета, но самого прекрасного. По щекам заструились слезы. Тело болело, но все блекло и меркло по сравнению с этими потрясающими эмоции стать матерью, держать свою кроху на руках. В этот момент мне было плевать на пророчество, плевать на весь мир и даже себя — казалось, что существует лишь этот маленький кричащий комочек счастья.

Я проделала долгий путь в этом мире, хотя прошло всего лишь три месяца, даже меньше. В своем мире я не могла познать радость материнства, но этот мир подарил мне больше, чем я могла просить.

— Малыш, — хрипло пробормотала я, — я уже люблю тебя. Добро пожаловать в этот мир.

— Леди Аламинта, позвольте обмыть ребенка и позвать его светлость, — произнесла эстресс Марисель и забрала кроху, я проследила за ней взглядом.

Я попыталась вздохнуть, но неожиданно вздох дался тяжело. Я нахмурилась, но продолжала следить за тем, как малыша обмывают в тазу и перекладывают на чистое полотенце.

Перед глазами все плыло. Двери распахнулись и вошел Анвэйм. Его поздравляли, кажется. я уже плохо соображала. Сознание было как в бреду. Голова начала раскалываться, а дышать. как дышать? Словно забыла. странное чувство. Даже руку поднять не могу. Эмоции, чувства. все покидало меня. Что со мной происходит? Не понимаю.

— Света. — словно через толщу воды донесся до меня голос Анвэйма, мужчина склонился надо мной.

“Красивый, — подумала на краю сознания. — Пусть ребенок будет похож на него.”

Пусть этот ребенок будет самым счастливым, получит все блага этого мира и никогда не знает бед! И пусть местные боги, если они существуют, оградят его от зла и боли.

— Света!..

Анвэйм, я люблю тебя! Хотелось прокричать это, ведь эта мысль была одной из последних связных, остальные походили на бред, сумашествие.

— Она умирает, — прошептала эстресс Марисель, ощупывая мои запястья, потом — шею.

— Не понимаю, в чем дело. Она умирает, эрлорд.

— В ней нет магии, — произнес девичий голос, кажется, одной из целительниц, что пришли на помощь. Надо мной распространился магический купол. Он переливался. Кажется. или это у меня перед глазами все так плыло.

— О великая сила, — проговорила Марисель. — Ваша светлость, тот случай с ребенком без магии!.. Леди Аламинта… она не выживет в этом мире без резерва, в ней нет даже грамма, даже капли… Ваша светлость.

Умирать было легко и спокойно. Уже ничего не тревожило. Надеюсь, ребенок будет счастлив. Он должен жить. Он должен стать счастливым. Как и Анвэйм. Этот мужчина, пусть и холодный снаружи, но такой теплый и любящий внутри, обязан быть счастливым.

— Нет, — проговорил эрлорд, сознание зацепилось за это слово. Он скинул камзол и закатал рукава сорочки. — Я не позволю этого.

— Что вы собрались делать?! — воскликнула эстресс Марисель. — Вы не можете, ваша светлость, вы не можете. Вы — правитель Ардахейма!

— Все вон!..

Что ж, мое сознание приняло приказ буквально и отключилось. Зря он так строго с ним…

— С пробуждением.

Глаза открывать не хотелось, но я чувствовала себя вполне бодрой после нескольких часов забытья. А вот что было перед этим — несколько дней (или недель?) в агонии, я не различала лица, не понимала, что происходит. Вокруг была тьма, бесконечная тьма, ужасные страшные кошмары, которые выворачивали мою душу наизнанку.

И сейчас страшно было открывать глаза. Страшно было возвращаться в реальный мир после жуткого мира снов.

— Ре. бенок, — выдохнула я с запинкой и открыла глаза.