Она внезапно остановилась на ступеньках крыльца, всей грудьювдохнула осенний холодный воздух и поразилась собственным мыслям. Как же сильноона изменилась за последние дни, она не узнавала себя! Неужели она всерьезсобирается работать под началом Ласло? Быть у него девочкой на побегушках иждать, что в один прекрасный день у него что-то замкнет в мозгу после солиднойпорции кокаина и он сдаст ее ментам или людям Аббаса. Либо же эта ненормальнаяЖужа зарежет из-за угла… Веселенькое будущее!

Похудевший и небритый Митька ждал ее на улице.

— Азеры отчима твоего сильно побили за то, что тебяупустил, — сказал он вместо приветствия, — в больнице лежит.

Лера только дернула плечом, показывая, что ей эта новостьбезразлична.

Она сейчас не в силах брать на себя чужую боль, чем болееэтого недоноска в кальсонах, этого опустившегося алкаша, что погубил ее мать.Поделом ему.

Дома у Митьки она откинулась на спинку просиженного дивана ивытянула ноги, выпуская аккуратные колечки дыма. Митька вздыхал, обхвативголову руками.

Она обвела усталым взглядом Митькину комнату: старая мебель,выцветшие занавески на окнах, старый протертый палас на полу. Вдруг она поняла,что ей наплевать на все, главное — что он сейчас рядом.

— Натерпелся от цыган? — сочувственно спросилаона, не зная, как начать важный разговор.

— Да не, не били, запугивали только. Если ты невернешься, что они со мной сделают…

— Что ж за тебя твои не заступились? Ты ведь у нихвроде не простой боец…

— Никто с цыганами связываться не хочет, — сновавздохнул Митька, — силу большую в последнее время взяли.

Лера поняла, что Митька тоже слегка прихвастнул, когдауверял, что он в своей бандитской группировке не последний человек, не рядовойбоец и что с ним считаются. Как выяснилось, никому он особенно не нужен, никтоне станет из-за него ссориться с влиятельными цыганами.

Очевидно, сидя у цыган, Митька тоже это понял, потому чтослегка приуныл. Она протянула руку и погладила его затылок. Со спины иногда оннапоминал ей того мальчишку, который впервые дотронулся до ее щеки зимой ивоскликнул удивленно:

— Норка, на тебе снежинки не тают, ты как СнежнаяКоролева!

Митька порывисто вздохнул и уткнулся ей в плечо, в ложбинкумежду плечом и шеей. Уже во взрослом состоянии он признался ей как-то, чтокогда они рядом, к нему снова возвращается то же самое, что было в восьмомклассе. Она не поверила тогда, высмеяла даже, привела в пример всех егомногочисленных девиц. Впрочем, ей все равно, сказала тогда она, с кем он будет,она уезжает и больше никогда в этот город не вернется.

Как выяснилось, она была неправа. Она вернулась в роднойгород, и Митька ей теперь очень нужен. А ведь вначале он помог ей просто постарой памяти, из хорошего отношения. Но вместо денег и благодарности получилсплошные неприятности.

— Митя, — сказала она, затушив сигарету, — тыпрости меня за то, что так вышло. Я ведь не знала…

Да ты что… ты что… — он обхватил ее руками за шею и прижалсясильнее, так что слова были едва слышны. — Разве я могу… я все равно рад,что мы увиделись…

И она вспомнила, как шутки ради она брякнула ему, что любиттолько белые цветы, и он оборвал у соседки тети Вали в саду все белые хризантемы.И получается, что Митька — это лучшее, что у нее было с мужиками, потому чтопосле него никто уже ее не любил, а так просто, перепихнулись — разошлись. ИОлег был в сущности такой же, только хитрее и денег побольше.

Она и сама никого не любила, впрочем, она и Митьку нелюбила, они того не стоят… Мама что-то бормотала о ее, Лерином, отце, как онаего любила когда-то.

«Может, ты и отчима любишь?» — спросила тогда Лера.

И мама сразу смешалась и сказала, что Лере он отчим, а ей —муж, а это совсем другое дело.

Митька расстегнул пуговки на ее блузке, губы его от шеиспускались ниже, он шептал что-то и дышал тяжело, с присвистом.

Потом руки его бродили по ее телу, а она лежала, нешевелясь, рассматривала трещины на потолке и пыталась выбросить из головы все прочиемысли и сосредоточиться на любви. Митька ей нравился, его прикосновения непротивны, но отключиться от зловещей действительности она не могла. Чтоделать? — этот извечный вопрос стоял перед ней, и ответ на него надо былоискать долго и упорно.

— Где ты? — Митька оторвался от нее и заглянул вглаза. — Ты не здесь, где-то далеко…

И она очнулась от тяжких мыслей, обняла его за шею,засмеялась, чмокнула в ухо. Он закрутил головой, чтобы избавиться от звона,тоже засмеялся и стал похож на того мальчишку, с легкой руки которого все стализвать ее Снежной Королевой. И тогда на нее внезапно нахлынула нежность.

Не было музыки, не было уютной комнаты, была Митькина неслишком чистая квартира, где они были только вдвоем — он и она, тусклый светстарой люстры под потолком, продавленный диван. Однако это было то единственноеместо на земле, где сейчас она могла быть относительно спокойна. Мужчина рядомжелал ее и, хотелось так думать, защищал, если бы кто-то пытался причинить ейвред. Сумел бы защитить — это совсем другой вопрос, и она не стала его ставитьперед собой.

Когда все было кончено и Митька лениво посапывал рядом сней, она все для себя решила. Раз она влезла в это дело, пасовать она несобирается. Не в ее характере, да и выбора у нее другого все равно нет. Онапоедет в то место, где лежит спрятанный Ломом груз. Она возьмет с собой ВасилияШлыкова с парализованными ногами, чтобы тот показал ей дорогу, и Митьку, чтобыпомогал. Прежде всего надо отыскать то место и убедиться, что Лом не совралперед смертью. А уж потом она станет думать, что делать с наркотиками. Онанайдет способ их реализовать, она так организует дело, что большой кушдостанется ей. Вернее, они поделят его на троих — она, Шлыков и Митька. Иникаких азеров, цыган и прочей шушеры, с этими она и двух слов не скажет. Впротивном случае ее ждет только смерть. Рано или поздно ее достанет либоцыганский нож, либо пуля. Она уж постарается сделать так, чтобы этого неслучилось.

Она не хотела начинать такую жизнь, судьба распорядилась занее, когда подсунула ей на ночной дороге покойного Затвора. Придется играть поее правилам. Но до поры до времени. Настанет такой день, когда она сама будетдиктовать всем, как жить и что делать. И пусть только попробуют ее непослушать!

Так она утешала себя под тихое Митькино сопение, понимаяуже, что ждет ее впереди тяжелый и трудный путь. Как в картах — дальняя дорога,только хорошо бы, чтобы хлопоты не оказались фальшивыми и в конце этой дорогине ожидал ее казенный дом.

— Ну? — недовольно спросил Митька. — Это, чтоли, место?

— Вроде сюда… — неуверенно ответила Лера.