Наир, волнительно… Но я ни за что не пропущу такое приключение! Если я откажусь, буду жалеть об этом до своего последнего часа!

– Тогда дело решённое, – кивнул лэгиарн.

– Наир! Ехать пора! – долетел до них голос Эливерта из гостиной.

И они поспешили навстречу разбойнику.

Эливерт оценивающе оглядел походную экипировку Анастасии, усмехнулся, но, кажется, остался доволен и даже слегка удивлён.

Сам атаман тоже больше не выглядел так, будто только что ограбил лавку ювелира. От золотишка избавился. Обычный путник в дорожной одежде. Самое броское – та рыжая куртка с бахромой.

– Позволите взглянуть? – заинтересовался Ворон ножом Насти.

Она протянула оружие. Атаман оглядел его, попробовал пальцем лезвие.

– Неплохая работа, – заключил он, возвращая нож владелице. Добавил язвительно: – Славная… игрушка! Отделка знатная – какому-нибудь купеческому ребёнку можно загнать, пусть забавляется! Но для дела не годится. Так… безделушка…

Настя обиженно поджала губы.

– Между прочим, если бы не эта игрушка-безделушка, нас бы здесь не было! – сердито напомнил Наир.

– Да я и не спорю, – спокойно пожал плечами Эливерт. – Заточен остро, пусть носит с собой, на всякий случай… Случай – он ведь всякий бывает. Сойдёт на первое время. Но, если с нами собралась, только этого недостаточно. Без обид, миледи Дэини, – стальные глаза Эливерта скользнули от Наира к Насте, – этот нож никуда не годится. Я видел недавно, как вы с Наиром развлекались поединком. Не дрались, а танцевали! Хоть вы и продолжаете врать, что с оружием дела никогда не имели… Кому нужна истина в наше время, правда? Так вот… Вам без клинка ходить – просто позор! Так что я вам найду кое-что получше… Где-то у меня славный такой клинок валялся, лёгкий, как пёрышко, крепкий, острый, а изукрашен не хуже твоего ножа. Я его в Бактине достал, у одного славного рыцаря. Тот его сыну в подарок вёз, но случилось ему повстречаться по дороге со мной…

– Ворованный? – брезгливо поморщилась Романова.

– А ты от моих даров не отказывайся! – ухмыльнулся Эливерт. – Такие клинки на дороге не валяются. Да и рыцарю тому меч этот больше ни к чему… Так что добру пропадать?

Настю передёрнуло от отвращения к человеку, который вот так запросто говорит о том, что убил ради куска стали человека. Брать это кровавое оружие ей сразу расхотелось. Рыжая даже непроизвольно отодвинулась от Эливерта подальше.

Наверное, что-то изменилось в её лице…

Разбойник усмехнулся, поглядел сначала на Настю, потом на Наира, и с хохотом изрёк:

– Ну, и чего вы так скисли, будто я вам вместо рину лошадиной мочи налил? Да жив этот рыцарь! Древний он просто, как этот лес. Не в силах уже мечом махать. А сынок у него – не воин, а так… красна девица… Самое опасное, что в руках держал, обеденный нож за столом. Ни к чему им этот меч был! А я его честно стащил, да так ловко, что и не просёк никто. Ну, успокоились? Я, конечно, тот ещё подлец, но старика хромого ради дорогой цацки не трону. Не по-Воронову это!

Наир и Настя улыбнулись в ответ на его смех.

– Тащи свой клинок, приятель, и по коням! – заявил Наир.

***

Лошадей привёл Эливерт. Четырёх.

Соловую кобылку для Наира. Тот ездил как настоящий индеец: без седла, без узды, только тонкий кожаный повод на шею. На таком не удержишься, не заставишь делать то, что тебе нужно – так… можно лишь слегка намекнуть, куда следует путь держать. Но кобылка по кличке Глелоу Наира понимала и слушалась без всяких понуканий.

Себе и Насте Эливерт лошадей привёл в «полном обмундировании».

Атамана ждал вороной жеребец – мощный, высокой, мохноногий, с густой гривой. Такой красавец – ну, прямо богатырский конь из сказки!

Настя только завистливо вздохнула. Не смогла остаться в стороне, погладила это чудо. Оказалось, что у Эла и коня Вороном зовут.

Ей кобыла досталась тоже неплохая – рыжая, изящная, спокойная.

– В масть к вашим локонам, миледи, – усмехнулся разбойник. – Искрой кличут.

Настя погладила лошадку. Та ткнулась ей в ладонь бархатной мордой, дружелюбно фыркнула, и Романова решила, что они подружатся.

На четвёртую – низкорослую, невзрачную, мышастую клячу – свешали всю поклажу.

Эливерт отдал меч Насте. В самом деле, золочёный клинок оказался прекрасен: длинный, тонкий, по форме похож на японскую катану, отточен с обеих сторон лезвия до зеркального блеска. Насте он пришёлся по душе.

Настало время прощаться с теми, кто пришёл проводить их, и трогаться в путь…

В путь неблизкий и наверняка увлекательный. Как хорошая книга.

Только интереснее, ведь всё что ждёт впереди, произойдёт наяву…

***

Ночной дождь горел на ветвях деревьев и высоких травах яркими бриллиантами росы. Светлые косые лучи вошедшего на небосвод солнца пронзали листву яркими снопами, разгоняли молочную сырость тумана. Вылетевшие на утреннюю трапезу птицы с оголтелым теньканьем порхали с куста на куст, заглядывали под каждый листик, разыскивая притаившуюся там мошкару. Пахло свежестью, мятой, грибами.

Лошади не спеша брели под сенью леса, который в этот утренний час казался просто волшебным, словно сказочный великан осыпал листву гроздьями бриллиантов, серебра и золота. От сияния капель дождя в солнечных лучах резало глаза. И пока что поездка напоминала увеселительную прогулку.

Дорога по Лэрианору заняла около двух дней пути и действительно казалась вполне приятной, хоть Настя и не привыкла столько времени проводить в седле.

К вечеру у неё хватало сил только на то, чтобы сползти с лошади и, завернувшись в плащ, служивший и одеялом, и спальником, забыться крепким сном до утра.

Она быстро привыкла к постоянным перебранкам Наира и Эливерта. Выяснила, что последний даже с близкими друзьями всегда общается в тоне презрительно-язвительном. В первый день это Настю чрезвычайно злило, во второй она перестала обращать на это внимание, а к вечеру третьего дня она не только посмеивалась над их перепалками, но и сама уже принимала живое участие.

В этих дружеских спорах была особая прелесть, и время летело быстрее. Порой мужчины так смешили Романову, что у неё щёки начинали болеть.

А на третий день Настя поняла, что их поездка по Лэрианору, похоже, была самой приятной частью пути.

Покинув таинственные зелёные чертоги Леса Бессмертных с его благодатной прохладой и свежестью, путешественники оказались на дороге, пересекавшей бескрайнюю, как море, степь.

Равнина, называвшаяся Приозёрной, уходила куда-то за кромку горизонта и казалась бесконечной. Никаких озёр, кстати, по