— Ашит учила тебя, — кивнул алдар. — Жители таганов редко сходятся с другими народами. Но я подумал, может быть, женщина пагчи родила от кого-то из таганов, и потому у тебя белые волосы, но зеленые глаза.

— И что же? — с любопытством спросила я.

— В эту зиму они потеряли несколько мужчин и женщин, но среди них не было беловолосых, — усмехнулся Танияр. — И в таганах было несколько пропавших женщин. Одну нашли, когда сошел снег. Другую задрали звери, это видела ее сестра. Еще одна сбежала с мужчиной из соседнего тагана. Вот и всё. Остальные четыре женщины были старше. А еще я увидел, что вещая оберегает тебя и не желает показывать никому из нас. Я узнал о тебе только потому, что меня принесли к ней в дом. И когда я понял, что ты не знаешь земли, на которой оказалась, то согласился с Ашит…

— Поэтому отогнал меня от окна, когда за тобой приехали ягиры?

— Да, — он кивнул. — Я доверяю им, но чем больше человек знают тайну, тем тяжелей ее хранить.

— Но ты привел их к нашему дому, чтобы заманить на праздник, — заметила я.

— Хотел узнать, как поступит вещая, — Танияр улыбнулся, не глядя на меня. — Если бы тебя не было во дворе, я бы сказал, что привез дары и вошел в дом. Если бы вещая не впустила меня, я бы передал то, что привез, и сразу уехал, но вернулся уже один. А если бы впустила, то сказал про саулов. Я знаю, что она брала тебя с собой, как ученика, потому сознался бы в обмане, если бы ты надела кулуз. Тогда вы бы не остались на праздник. Но ты была перед домом и с открытым лицом. Я посчитал это добрым знаком.

— Ты приехал с повозкой, — напомнила я.

— А где лежали дары, как ты думаешь? — усмехнулся алдар. — Я ведь еще не благодарил вещую.

— Но повозка была пуста…

— Под сиденьем ящик, Ашити, — ответил воин, не дожидаясь, пока я закончу и без того понятную фразу. — Там лежали мои дары.

Кивнув, я усмехнулась:

— Долго же ехала твоя благодарность.

— Я — слуга каана, а он не дает мне залежаться на мягкой перине…

— У тебя есть перина?! — искренне изумилась я.

— Я же алдар и сын каана, я — богатый человек, и у меня есть не только перина, — задрав нос, важно возвестил Танияр, но тут же рассмеялся, показав, что бахвальство было всего лишь шуткой. А после добавил уже с улыбкой: — Шаманам много не нужно, Ашити. Их богатство не в мягкой перине или золотых украшениях. Они говорят с Отцом, и он дарит им истинную силу — вот их сокровище. Шаманы слышат голоса земли, воды и огня, животных и птиц, и человеческих душ. Они управляют жизнью и смертью. Что может сравниться с дарами Белого Духа?

— Отец велик, — согласилась я, в почтении приложив ладонь к груди.

Мы замолчали. Брели по-прежнему вперед и слушали ночь. В моей голове было легко и пусто. Никаких мыслей. Я не обдумывала слова Танияра, не хотела сейчас задавать вопросы, просто наслаждалась минутами покоя и поздней прогулкой. Не знаю, думал ли о чем-нибудь мой спутник, но пока и он не нарушал молчания. А потом мы вышли к реке. Наверное, это была уже знакомая мне река, и, заложив петлю, она скользнула к подножию холма, на который мы поднялись.

— Ох, — выдохнула я, любуясь открывшимся видом. — Как же красиво.

— Вот дорога и раскрыла свою тайну, — заметил Танияр.

— Только мне, — ответила я. — Для тебя здесь тайн нет.

— Кроме тебя, — улыбнулся алдар.

Он сел на склон холма, обращенный к реке, и я, чуть помедлив, устроилась рядом. И вновь в воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь плеском воды у берега, да тем же стрекотом, который мы слышали ранее. Но сейчас молчание начало меня тяготить. Хотелось ответить откровенностью на откровенность. И, поколебавшись, я все-таки произнесла:

— Я не открою тебе этой тайны, Танияр, попросту сама не знаю ответа. — Он повернул ко мне голову, и я с усмешкой пожала плечами. — Я не обманываю. Всё, что я помню, это как очнулась в логове охо…

— Охо? — переспросил воин. — Хвала Отцу, что ты сейчас сидишь здесь. Охо добычу не выпускает.

Я снова пожала плечами.

— Наверное, он подумал, что я мертвая. Я и сама так думала, когда очнулась. Даже не сразу сообразила, что я человек. Но ни своего имени, ни откуда я появилась в логове охо, ни даже своей прошлой жизни я не помню. Сначала меня покусал килим, потом я заставила себя встать и идти. Ашит нашла меня замерзающей в снегу. Принесла к себе, выходила, потом назвала дочерью и начала учить вашим обычаям.

— Ты говоришь на другом языке, — сказал алдар. — Иногда я не понимаю слов, которые ты произносишь. И они совсем не похожи на наш язык.

— У тебя невероятно красивые глаза, Танияр, — неожиданно для самой себя произнесла я на родном языке.

Он развернулся ко мне и некоторое время смотрел, не сводя взгляда. А после ответил:

— Твой язык похож на журчание воды в ручье. Что ты сказала?

— Я сказала, что ты прав, Танияр, — солгала я, и он отрицательно покачал головой:

— Ты сейчас обманула меня, Ашити, — уверенно ответил воин. — Я видел твои глаза, когда ты говорила. И слышал, как ты говорила. Это было что-то иное. Думаю, мне бы понравилось то, что ты сказала, но я не стану просить тебя ответить правду. Я попрошу научить меня твоему языку. Я хочу понимать тебя, когда услышу голос твоей земли.

Я нервно усмехнулась, вдруг ощутив неловкость.

— Почему бы тебе не попросить об этом Белого Духа? Мне он помог говорить на вашем языке, даже волосы выбелил…

И оборвала саму себя. Теперь пришло раздражение. Захотелось отвесить себе оплеуху за собственную невоздержанность. Не скажу, что видела в этом что-то дурное. Танияр и без того уже знал обо мне почти столько же, сколько я сама. Он и вправду оказался умен и наблюдателен. И выводы умел делать из мелочей, правильные выводы, стоит признать. И все-таки я о нем знала только из рассказа Ашит, а потому чувство доверия, которое родилось из ничего, только на внутреннем ощущении, могло быть обманчивым.

— Волосы — огонь, — негромко произнес алдар. — Видение было правдивым?

Я не ответила. Отвернулась и теперь смотрела на реку, уже даже опасаясь предполагать, до чего он еще способен додуматься. Поразительная работа мысли! Только кинули крошку, а Танияр уже готов сказать, из какого она хлеба.

— В наших землях нет таких волос, — не дождавшись моего ответа, снова заговорил воин. — Ни среди диких племен, ни даже в землях Илгиза. И если где-то и есть, то я об этих местах никогда не слышал. Велика мудрость Отца, — неожиданно закончил Танияр. — И дары его щедры.

— Да, — больше машинально кивнула я. — Белый Дух велик в своей мудрости и доброте.

И вновь над рекой повисло молчание. Впрочем, я уже не злилась и не терзалась, покой, обещанный алдаром, вползал в душу, усыпляя подозрительность. Да и в чем мне было подозревать Танияра? Если бы он желал причинить мне зло, то уже сделал бы это. Моя история не несла для него корысти, потому что оставалась белым полем, как священные земли зимой. Всего несколько следов, и по тем воин прошел, не прилагая особых усилий. А еще была шаманка. Она, не скрываясь, давала мне пояснения при воине, а после доверила меня Танияру, оставив нас наедине. А я была уверена, что мать, хоть и говорила о невмешательстве в мою жизнь, все-таки не имела в виду, что скинет меня с рук, как только представится случай. Не зря ведь описала алдара, как человека честного и порядочного. Посмотрим…