Наши соседи слева находились не в лучшем положении. Насколько я могу судить, они были лучше экипированы зимним обмундированием, но при этом им, как и нам, приходилось испытать на себе всю тяжесть ожесточенных оборонительных боев.

К этому времени в состав боевой группы «Рейниш» была передана боевая группа «Краузе». Правый фланг 79-го моторизованного полка и левый фланг остатков бывшего 276-го пехотного (гренадерского) полка теперь стали называть боевой группой «Краузе». И им вновь пришлось оказаться на острие вражеских ударов. Бои кипели в основном вокруг высоты 147,6, которую иваны атаковали непрерывно силами до роты пехоты при поддержке танков. Линия фронта была прорвана дважды, и вплоть до настоящего момента нашим солдатам удавалось вновь отбросить врага. Но как долго это сможет продолжаться?

8 декабря

Обстановка требовала, чтобы наш КП был отведен из небольшой дубовой рощи. В ночь с 8 на 9 декабря он был перенесен назад на высоту 108,8. Я не знаю, какой из штабов находился здесь несколько недель назад. А может быть, здесь были просто позиции связистов или стояло артиллерийское подразделение?

9 декабря

9 декабря к нам прислали нового командира. Почему оберст Штеффлер – так он нам представился – должен быть здесь, я так и не понял.

Кроме того, мне было непонятно, какие функции выполнял штаб полка. Немногие оставшиеся подразделения вошли в группу «Рейниш». А мы в это время лишь выполняли административные обязанности, куда относилось обеспечение продовольствием и боеприпасами, а также поиски зимнего обмундирования.

Я был рад, когда узнал, что наши товарищи из 16-й танковой дивизии помогали нашим солдатам на фронте зимней одеждой. Совместно неся на себе тяжесть оборонительных боев у высоты 147,6, боевая группа «Краузе» установила хорошие отношения с товарищами из 79-го моторизованного полка. И вместо того, чтобы чувствовать себя лишь придатком, как это происходило в течение последних недель с другими частями, которым они придавались, наши солдаты теперь являлись частью одной семьи. Особенно способствовали этому ожесточенные бои в обороне, которые вспыхивали то здесь, то там 11 декабря. Когда русским удавалось добиться вклинения на отдельном участке, их быстро выбивали обратно контратакой. Все мы сознавали, что, если противник пройдет через нас, он лавиной покатится с севера и пройдет весь город.

Я сопровождал нашего нового командира полковника Штеффлера при посещении им штабов подчиненных подразделений для того, чтобы помочь ему лучше оценить сложившуюся обстановку. Нам стало известно, что десять офицеров штаба дивизии во главе с генералом Пфейффером должны были вылететь из окружения, чтобы получить новые назначения за пределами котла. Я понимал, что наша дивизия должна передать остатки своих полков и подразделений усиления в другие дивизии и что эти офицеры смогут больше сделать для нас, тех, кто остается в котле, находясь за его пределами.

12 декабря

12 и 13 декабря мы вели тяжелые бои в обороне.

Выдаваемые пайки становились все более скудными. Нашим счастьем было то, что, как представители «хот-труппен»[51], мы имели лошадей, которых поделили между всеми дивизиями. Лошади стали главной пищей для наших солдат.

Если мы брали пленных, то солдаты в первую очередь проверяли, не осталось ли у противника чего-нибудь из съестного.

14 декабря

Полковник Штеффлер так же быстро исчез из нашего штаба, как быстро появился в нем. Он «гостил» у нас ровно пять дней.

Вместо него остался бывший командир 194-го противотанкового батальона майор фон Нордхайм.

Перед ним поставили задачу ликвидировать все еще существующий 276-й гренадерский (пехотный) полк и расформировать полковой штаб. Майор фон Нордхайм был призванным из резерва общительным человеком примерно 50 лет. До того как быть призванным в армию, он был директором завода MAN в Нюрнберге. Нордхайм был заядлым охотником и пытался скоротать долгие вечерние часы, рассказывая о своих охотничьих приключениях, что давало нам возможность на время позабыть о том отчаянном положении, в котором мы оказались.

16 декабря

16 декабря температура воздуха снова преодолела отметку ноль градусов по Цельсию. Однако вечером 17 декабря снова пришли жестокие морозы и ураганный ледяной ветер.

Мы уже знали, что штаб должен быть распущен до 31 декабря 1942 г. Майор фон Нордхайм предложил мне выбор между 24-й и 16-й танковыми дивизиями. Недолго думая, я попросился в 16-ю танковую дивизию. Там я мог бы встретиться со своими старыми друзьями, последними оставшимися солдатами своей 7-й роты. Мою просьбу удовлетворили, и мне выписали соответствующие документы.

Наш штабной портной из куска овчины сшил мне шапку и пару рукавиц. Теперь, по крайней мере, моя голова и руки были в тепле.

16 и 17 декабря вновь стали трудными днями как для всего 79-го моторизованного полка, так и для остатков моей роты и моего батальона. Противник снова при поддержке артиллерии и танков пытался прорвать нашу оборону. Но атака русских была отбита с тяжелыми для них потерями.

Было невероятно, как моим товарищам на передовой удавалось держаться. Ледяной ветер забивал кусочки льда через каждую прореху в обмундировании. Он на огромной скорости несся с востока, выметая все на своем пути через голую в это время года степь. Мы все стремились хоть как-то защититься от него: от ветра защищала даже построенная из снега стенка. Никто не покидал своих укрытий без крайней на то нужды. Но если это было нужно, все старались двигаться вдвое быстрее, чтобы поскорее занять следующий пятачок, дающий хоть какую-то защиту от непогоды.

Мы все были счастливы, когда через четыре дня ветер утих. 23 декабря пошел снег, которому не было конца.

24 декабря

Снабжение силами нашего люфтваффе не было налажено так надежно, как мы надеялись и как нам обещали.

Наше питание постоянно было скудным, а боеприпасов становилось все меньше и меньше. Нам приходилось, как никогда раньше, беречь эти ставшие драгоценностью вещи. Я чувствовал себя в крайней степени счастливым оттого, что у нас все еще оставались лошади. Мы по-честному делили их, чтобы каждый получил хоть что-то. Наш начальник снабжения попытался добыть дополнительные продукты на Рождественский сочельник. Наши товарищи на фронте в этот день получили по целой буханке хлеба вместо обычных 200 граммов. Из конины приготовили дополнительные порции колбасы. Появилось и немного красного вина, но его не хватало на всех, поэтому в полевых кухнях приготовили что-то вроде пунша, чтобы каждому досталась его порция. Но что было важнее всего этого, каждому солдату выдали по десять сигарет.