– Они, эти турки, раскололи мир надвое, – продолжалрыжий, уставившись на мертвеца и явно не замечая, что тот уже не дышит. Я невидел лица черноволосого, но меня невероятно возбуждало сознание того, что онмертв.

– Ну хватит, господа, – сказал Мариус, – а вы,сударь, подойдите сюда, вы, кто подарил моему сыну столько колец.

– Так это ваш сын, сударь? – крикнул светловолосыйгорбун, которому удалось наконец принять вертикальное положение. Он оттолкнулот себя своих друзей, повернулся и пошел на призыв. – Я ему таким отцомбуду – вам и не снилось.

Внезапно мой господин совершенно беззвучно появился на нашейстороне стола. Его взметнувшиеся было одежды моментально приняли прежний вид,как будто он просто сделал шаг. Рыжий, видимо, этого просто не заметил.

– Скандеберг, великий Скандеберг, поднимаю за негокубок, – сказал сам себе рыжий. – Его давно уже нет, но дайте мнепять Скандебергов, и я снаряжу новый крестовый поход, чтобы забрать наш город утурок.

– Ну надо же, а кто не снарядил бы, с пятью-тоСкандебергами? – спросил сидевший на дальнем конце стола пожилой человек,с чавканьем вгрызаясь в лопатку. Он вытер рот тыльной стороной ладони. –Но не существует генерала, равного Скандебергу, и никогда не существовало, заисключением его самого. Что там с Людовико? Дурак ты! – Он встал.

Мой господин обхватил рукой блондина, тот попыталсяоттолкнуть его и пришел в ужас, когда Мастер не сдвинулся с места. Пока двоетанцоров безуспешно старались освободить своего товарища, мой господин дарилему свой смертоносный поцелуй. Он приподнял подбородок блондина и приник кбольшой артерии на шее. Он качнул его в противоположную сторону и, как мнепоказалось, одним большим глотком вытянул из него всю кровь. В мгновение ока онприкрыл веки своей жертвы двумя белыми пальцами и отпустил тело, мгновеннососкользнувшее на пол.

– Ваша очередь умирать, милостивые господа, – сказал онпопятившимся от него танцорам.

Один из них выхватил меч.

– Не глупи! – заорал его друг. – Ты пьян. Тыникогда...

– Да, не выйдет, – с легким вздохом подтвердил Мастер.Его губы стали такими розовыми, какими я их еще никогда не видел, а выпитая кровьприлила к щекам. Даже в глазах появился новый, сияющий блеск.

Он схватил рукой меч и одним нажатием большого пальцапереломил лезвие, так что в руке противника остался только обломок.

– Как вы смеете! – закричал мужчина.

– Лучше спроси, как он это сделал! – посоветовалрыжий. – Разломил надвое, да? Что же это за сталь?

Любитель лопатки громко засмеялся и запрокинул голову, потомоторвал от кости новую порцию мяса.

Мой господин протянул руку и вырвал из времени ипространства владельца сломанного меча. На этот раз, чтобы обнажить вену, он сгромким хрустом сломал человеку шею.

Казалось, этот звук услышали и все остальные: тот, кто еллопатку, насторожившийся танцор и рыжеволосый мужчина.

Следующим мой господин обнял последнего танцора. Любящимжестом он взял его лицо в ладони и снова принялся пить, приоткрыв у горла рот,чтобы я на секунду увидел кровь – настоящий поток крови, который тут же исчезза склоненной головой Мастера.

Я видел, как кровь пульсирует под пальцами моего господина,и не мог дождаться, пока он поднимет голову. Впрочем, это случилось весьмаскоро – скорее, чем в случае с предыдущей жертвой. Он посмотрел на менязатуманенным, полусонным взглядом, его лицо пылало, и внешне он ничем неотличался от живых людей. Он так же опьянел и обезумел от своего необычногонапитка, как они – от простого вина.

Непослушные золотые кудри прилипли к его вспотевшему лбу, ия увидел тонкую пленку крови. Музыка резко остановилась.

Ее остановила не бойня, а вид моего господина, из руккоторого безвольным мешком костей на пол скользнула последняя жертва.

– Реквием, – повторил я. – Их призраки будут вамблагодарны, добрые господа.

– Либо играйте, – сказал Мариус, приближаясь кмузыкантам, – либо бегите отсюда.

– Я думаю, бежим отсюда, – прошептал лютнист. Они моментальноповернулись и направились к дверям. В спешке они никак не могли отодвинутьщеколду и беспомощно толпились, выкрикивая проклятия.

Мой господин подобрал с пола драгоценные кольца, лежавшиевокруг кресла, где я раньше сидел.

– Дети мои, вы уходите без оплаты, – сказал он.

Охваченные страхом, они обернулись и увидели, что он кидаетим кольца. Каждый из них неловко, нетерпеливо и пристыженно поймал подрагоценности, брошенной Мастером. Потом двери резко отворились и створкиударились в стены. Мальчики выбежали из зала, и двери захлопнулись вновь.

– Ловко! – отметил человек с лопаткой, которую оннаконец-то отложил в сторону, так как мясо уже кончилось. – И как тебе этоудается, Мариус Римский? Говорят, ты могущественный маг. Не понимаю, почемуВеликий Совет не призовет тебя к суду по обвинению в колдовстве. Должно быть,все дело в твоих деньгах – я прав?

Я уставился на Мастера. Никогда еще я не видел его такимпривлекательным, как сейчас, когда его разгорячила свежая кровь. Мне хотелосьдотронуться до него. Мне хотелось, чтобы он меня обнял. Он смотрел на меняпьяными и ласковыми глазами.

Но он оторвал от меня свой соблазнительный взор и направилсяобратно к столу, обошел его и сел рядом с человеком, который доедал лопатку.

Седовласый мужчина поднял на него глаза и бросил взгляд нарыжего товарища.

– Не глупи, Мартино, – сказал он рыжему. – Можетбыть, в Венеции вполне легально заниматься колдовством, если человек платитналоги. Положи свои деньги в банк Мартино, Мариус Римский.

– Я это и делаю, – кивнул Мариус Римский, мойгосподин, – и они приносят мне вполне приличный доход.

Он снова сел между мертвецом и рыжим, который пришел ввосторг и возбуждение оттого, что Мариус вернулся к нему.

– Мартино, – предложил Мастер. – Давайте поговоримпоподробнее о падении империй. Ваш отец, почему он оказался вместе сгенуэзцами?

Рыжий, воспламенившись от всего этого разговора, гордозаявил, что его отец был представителем семейного банка в Константинополе, авпоследствии умер от ран, полученных в тот последний, страшный день.

– Он все видел, – говорил рыжий, – он видел, какистребляли женщин и детей. Он видел, как хватали монахов в алтаре храма СвятойСофии. Он знает тайну.