– В комнатэ того интыма нэт. И угощат надо, кого нэ лублу – долг гостэпрыимства, – он ханжески развел руками, словно самодержец, произносящий: «Закон выше меня!»

– «Гостэпрыимства»… Вам же Магомет запрещает употреблять!

– А я борюсь с рэлыгиознымы пэрэжыткам.

– Мне-то лапшу можешь не вешать! Имей в виду, я скоро не смогу тебя покрывать.

– Прошу прощения, – вклинился Боярский, – Султаныч, проводи товарища на Сундука, я спешу.

И, едва кивнув, улетел в своей дубленке, – высокая минута миновала, люк в чужую душу задраен. Жребий брошен. Но уж очень это похоже не на бунт, а на бегство. Грустно, по-серьезному грустно.

Только что это их с Моховым вместо джинсуры на замшу потянуло?

Сам-то он из последних сил держался за свитер и лыжную куртку, сколько Светка ни зудела, что ему нужен костюм и хорошее пальто.

Все здесь болтали горячо даже о пустяках, всех распирало от надежд и дарований, – он вновь вернулся под кровлю родного дома – студенческой общаги. Здесь все было по-прежнему – и плакат на стене с силуэтами двух обнюхивающихся кошек и призывом избегать случайных связей, и осовело-добродушный пьяница – Султанов (разговаривавший, кстати, без малейшего акцента), и влюбленные, держащиеся за руки с отсутствующим видом, и усатый басистый остряк, усвоивший манеру шутить сумрачно, чтобы он неохотно вставлял реплику, а все лежали от хохота, – но удавалась ему лишь первая часть программы. А бойких реплик ждали больше от похожей на китаяночку худенькой аспирантки в тельняшке, – и откуда только выкопала такой субтильный размер! Из-за присутствия этого очаровательного юнги комната напоминала кукольный кубрик. (И Галка, кажется, косила под юнгу…)

Все были одеты во что попало, только худой студсоветчик, оказавшийся культоргом, мрачно прислонился к вытертым обоям в скучном сером костюме – нет, рано еще забираться в этот гроб!

Олег плюхнулся на кровать рядом с раскосеньким юнгой, панцирная сетка швырнула их друг к другу – неплохо для первого знакомства. Легкость в мыслях была необыкновенная. Через минуту китаяночка, обессилев от хохота, висела на нем и кричала культоргу:

– Где вы достали такое сокровище?

– Из Америки контрабандой доставили.

Видали? Он еще чего-то стоит! Еще любая женщина… Хо-хо!

Олег сыпал без умолку, – тут главное не задумываться, как нельзя задумываться горнолыжнику, – все должно само выскакивать. Сколько в нем, однако, механизмов, способных вести дело без его участия!

Потихоньку сунул осоловелому Султанову пятерку:

– Пару бутылок… Ваш культорг просил – ему самому неловко, – от взрыва восторга веселой китаяночки спружинившая сетка чуть не сбросила их обоих на пол.

Культорг протянул Олегу продолговатую бумажку, на которой было изображено стилизованное человеческое ухо, насторожившейся заостренностью напоминающее кошачье.

– Пригласительный билет, «Пища богов», – прочел Олег размазанную трафаретную надпись.

– Вам как почетному гостю, остальным платные. Они меня когда-нибудь под выездную сессию подведут…

– Что делать! – ответно вздохнул Олег. – «Пища богов» не может жить без капусты. Хоть и не единой капустой…

– Студенческая общага – самое демократическое учреждение в мире, – с жаром убеждал он китаяночку. – Это же рай – мебель казенная, белье меняют…

Только в рай-то в этот уже не вернуться. Оно, конечно, век бы подавать надежды, но когда-то надо их и оправдывать.

Возник Султанов, бутылок оказалось отнюдь не пара.

В обнимку с тельняшкой тридцатого размера на трогательном воробьином скелетике, они, клацаясь бутылками, распевали Новеллу Матвееву:

– Приезжайте в штат Миссури все, кто хочет быть богат!

Культорг подчеркнуто не пил, не скрывая, что считает это мальчишеством.

«Я среди своих, – радостно звучало над всем, – я среди своих!»– где Котяра еще такое найдет?

– И пускай не обижается на нас Алабама, Каролина, Арканзас, если только про Миссури мы споем на этот раз!

«Какие имена – Миссури, Алабама, Каролина, Арканзас, Миннесота, Орегон, Оклахома, как она есть… Может, Боярский и впишется в эту музыку? Может, еще и не все так грустно?.. И вообще, почему я должен за него переживать, если он так легко с нами расстается? Ведь Новый Свет сейчас почти тот свет…»

– Вроде пора? Юнга! Свистать всех наверх! – Олег так свистнул в два пальца, что китаяночка схватилась за уши и сложилась вдвое. Но тут же отдала честь:

– Есть, капитан!

Чем ближе к спортзальчику, тем толкотня становилась оживленнее, а у спуска вниз культорг накинулся на Султанова:

– Вы откуда таких хиппарей набрали?!

– Каких хиппарей? Я велел продавать билеты только трезвым. И прилично одетым.

– А вон в центре – волосан. Такого один раз показать нашим девочкам – они забудут про все свои пятерки и аспирантуры! На входе видел, что делается?!

– Ничего страшного. Мы выставили двойной наряд дружины.

– А если прирежут кого-нибудь?!

– Да что ты, среди уголовников, что ли, вырос?!.

– Чтоб я еще с вами связался!

Олега так и подмывало, чтоб что-нибудь стряслось, – ужасно ему хотелось показать, что он не какой-нибудь там мозгляк-счетовод.

– Аппаратуру кое-какую мы сами достали, светоэффекты, – объяснял ему культорг, не знающий, гордиться ему или чертыхаться.

Стоящий рядом паренек с жалкими посягательствами на артистизм, вроде замшевых заплат на локтях и цветного платка на шее, видя, что Олегу что-то объясняют, решил тоже просветить его:

– У «Пищи богов» везде намеки, только надо понимать. Вы думаете: что́ здесь безобидного? – а это о-го-го! – во взгляде его выразилось сомнение, по зубам ли Олегу «Пища богов» со сверхъестественной тонкостью ее аллюзий.

«Хиппарей», однако, среди гостей было не так уж много. Большинство – старшеклассного возраста – ожидали серьезно и уважительно. Судя по сурово-напряженному выражению их лиц и скованной нарядности, – новый твердый пиджак, нетронутый пластик жевательной резинки в нагрудном кармашке вместо платочка, у девушек обычные магазинные кофточки, – жизнь, похоже, для них не расстилалась скатертью-самобранкой. Зато в первом ряду свободно расселись господа и дамы, с виду сплошь торгаши; рядом с ними на припавшей к полу гимнастической скамейке была свалена куча дубленок – всевозможные расцветки замши.

– А это сами боги? – спросил Олег у культорга.

– Как?

– Группа называется «Пища богов» – так это, в первом ряду, сами боги?

– А! Ха-ха… Я бы их вообще сюда не пускал, только придраться было не к чему – трезвые.

– Зато одеты неприлично.