— Ну-ка, мечи стаканы на стол! — скомандовал он, разгружая пакет.

Делать было нечего — Денис достал Родику стакан, а себе поставил чайник.

— Ты чего это, приятель? — возмутился Родион.

— Родь, я неделю бухал, если буду продолжать в том же духе, печень сгною.

Родион поник, словно сорванный ландыш, так как по опыту знал, уговаривать друга бесполезно, если он сказал нет — значит, нет.

Денис перелил ему пиво в большой бокал, а себе заварил чаю, и они просидели на кухне ещё с час, вспоминая детство, первые машины и первых девчонок, о последних меланхолично молчали.

Всё это время Денису не давала покоя одна навязчивая мысль, зародившаяся в его голове, когда Родик по совершенно нелепой причине прошмыгнул в его спальню и подозрительно долго там находился, пока сам он возился с чайником и пивом. Укорив себя за недоверие к другу, он уже было выкинул неприятное предположение из головы, но тут Родя встал и начал лениво бродить по кухне, ненароком, касаясь разной утвари. То коробку чая возьмёт и давай её в руках вертеть, то тостер за провод потянет.

— А чё у тебя пожрать есть? — спросил он, открывая кухонные шкафчики, в которых Денис отродясь съестного не держал.

— В холодильнике есть картошка и селёдка, — машинально ответил Денис, думая совсем о другом.

Странно себя Родя вел, очень странно, будто подменил кто его лучшего друга, подсунув третьесортную копию.

Денис проводил взглядом кастрюлю с картошкой и банку селедки, перекочевавшие из холодильника на стол, зачем-то слопал кусок пряной рыбины, запив его чаем, а потом решил, что пора завязывать с балаганом.

— Всё, Родь, я спать, — сообщил он, поднимаясь из-за стола и направляясь в комнату.

— Уже? — воскликнул Родик, не слишком убедительно изобразив разочарование.

— Третий час, а я сегодня с утра на ногах, — так же неубедительно оправдался Денис, удаляясь, — Ты посиди ещё, если хочешь.

— Угу, — буркнул Родик, скребя вилкой по дну кастрюли.

Спать Денис, конечно, не собирался, он лежал и прислушивался к звукам, доносящимся с кухни. Но кроме скрипящего стула и металлического скрежета посуды ничего не уловил. Правда, когда Родик, наевшись, соизволил пойти почивать, обратил внимание, что друг подозрительно долго потрошил шкаф, ища в нём второе одеяло, хотя оставался у Дениса много раз и за столько лет мог бы уже запомнить, где именно оно лежит.

Так или иначе, а уснуть Денису теперь вряд ли удалось бы. Он встал и под предлогом сушняка пошел на кухню проверять свой тайник.

Тонкая полоска жгута по-прежнему опоясывала одну из перекладин вентиляционной решетки, и неспокойное сердце Дениса приутихло. Правда, возникло дурацкое желание перепрятать своё сокровище куда-нибудь в более надежное место. И, наверное, паранойя взяла бы верх над здравым смыслом, не всхрапни за стеной Родя. Поняв, что становится жертвой собственных чертей, нашептывающих ему всякую ересь, Денис смачно выругался и побрёл в постель.

В эту ночь сон его был удивительно чутким — он накрывал взволнованного Дениса не тяжелым ватным одеялом, как обычно, а тонкой махрушкой, сквозь которую проникали все звуки ночи: ветер, треплющий створки неприкрытого окна, сопение Родика, недвусмысленные крики соседей и утробное звериное рычание доносившееся с улицы. Ранним утром, когда Денис уже был готов возненавидеть храп друга, тот проснулся от верещащего будильника.

— А, что? — пробасил он, вскакивая с постели и вырубая аппарат. — Извини, Динь, не хотел будить тебя так рано, — оправдывался Родик, видя недовольную физиономию друга. — Ты это, не вставай, я сам себе кофе заварю.

— Угу, — буркнул уже было подорвавшийся Денис, заваливаясь обратно в постель.

Родя гремел на кухне туркой и чашками, а Денис лежал и думал только об одном — не обнаружен ли его тайник.

Как бы ни старался он настроить диапазон тревоги на меньшую частоту, ему это не удавалось. Когда же его душевные колебания стали невыносимы, он встал и, шаркая тапками, поплёлся на кухню.

— На меня кофе свари, — попросил он Родю, как бы ненароком заглядывая в кухню.

— Чего-подорвался-то, ты же раньше полудня не встаешь? — удивился Родион, поднимаясь из-за стола и засыпая в турку еще одну порцию кофе.

— С работой не успеваю, — сочинял Денис, скрываясь в ванной, — сегодня вечером должен сдать доклад, а у меня ещё ни хрена не написано.

— Понятно, — пространно изрек Родя, помешивая варево.

В ванной Денис скептически осмотрел свое помятое лицо, по цвету напоминающее топинамбур. Попытался взбодрить себя гигиеническими процедурами, даже побрился, чтобы хоть как-то восстановить былую уверенность в себе. Не помогло. Так и вышел на кухню, неся в себе чувство подавленности и разочарования.

— Решил соблазнить собственный монитор? — поинтересовался Родик, разглядывая идеально вылизанную физиономию друга.

— В смысле? — спросил Денис, наливая себе кофе и садясь за стол.

— Ты же работать собирался?

— Ну да, только когда на тебя с утра пораньше вместо привычной рожи кусок сморщенного овоща из зеркала сморит, не то чтобы работать, жить не хочется.

Родик раскатисто заржал.

— С твоими внешними данными вообще можно не париться, на тебя итак все девки вешаются.

— Я начинаю думать, что это не так уж и хорошо, — печально произнес Денис, изучая свой стакан.

— С жиру ты бесишься — вот что я тебе скажу.

— Может и так, — согласился Денис, наблюдая за направлением Родионова взгляда.

Замерев, словно удав, его друг неотрывно наблюдал за вентиляционной решёткой.

— Ты сам-то чего с утра пораньше подорвался? — спросил Денис, чтобы хоть как-то разрядить наэлектризованный воздух.

— Дежурство у меня, — ответил Родя, нехотя отводя взгляд от тайника.

— Ну, так я спешу тебе сообщить, что ты опаздываешь, — как можно веселее заявил Денис, смотря на часы.

— Твою мать! — выругался Родион, подрываясь.

Денис обратил внимание, как друг бросил короткий взгляд на решетку, прежде чем вылететь в коридор.

— Может тебе отгул дадут, выглядишь неважно? — поинтересовался Денис как бы, между прочим.

— Не дадут, раньше надо было просить. Ну лады, я пошел, а ты звони, не забывай друга.

— Тебя попробуй забудь, — посмеялся Денис, — небось, два дня башка болеть будет после вчерашних возлияний.

Родик в ответ только кивнул и скрылся за дверью, а Дениса охватило странное ощущение, будто он стоит рядом с вулканом, который вот-вот начнёт извергаться. Чувство это было всеобъемлющее — касающееся и самого Дениса, и всего, что его окружало. Скоро все затопит яростная, безжалостная и непобедимая лава ужаса — того самого ужаса, что витал в Катиной квартире, и что однажды ворвался в его сон.