– Боюсь, вы меня неправильно поняли, – сказалСмолин. – Покупать я у вас ничего не собираюсь. Наоборот, могу вампредложить сделку, которая вам позволит без всякого труда достаточно быстро получитьприличную сумму… Изрядные, я бы так выразился на старинный манер, деньги…

Появилась красавица Рита, поставила на столик меж нимиподнос с кофейными чашками и блюдечком, где грудой лежали разнообразные конфеты(не особенно дорогие). Присела в сторонке, закинула ногу на ногу (Смолинмысленно сглотнул слюну, что уж там) и молчала с видом чуточку напряженным,словно опасалась, что муженек ее выставит. Судя по косому взгляду, брошенномуМанолисом на благоверную, он и в самом деле был не особенно рад присутствиюсупруги – но промолчал. Повернулся к Смолину:

– Василий… ах да, Яковлевич… Люди искусства, конечно,обязаны быть непрактичными и доверчивыми, но все же, согласитесь, после стольбурного двадцатилетия нашей истории во всех осталось мало доверчивости… И когдаслышишь, что без всякого труда можешь получить изрядную сумму, это, тысячу разпростите, настораживает…

Он замолчал, изящным движением взял чашку и сделал паруглотков.

– Вы совершенно правы, – сказал Смолин. – Такиепредложения обычно выглядят подозрительно и, что уж там, скрывают сплошь ирядом какое-нибудь мошенство… Но ведь бывают исключения. Согласно теориивероятности. Знакомы с оною?

– Мельком. В большом искусстве вся эта математикасовершенно неприменима, а потому и бесполезна…

– Хорошо, – сказал Смолин. – Обойдемся безматематики, я и сам по ней имел вечные двойки… Позвольте, я изложу всеподробно, – узрев благосклонный кивок, он спокойно, без малейшейсуетливости продолжал: – Вы ведь, насколько мне известно, прямой потомок семьиБессмертных, которая в Шантарске обитала давно и пользовалась некоторойизвестностью… А есть ли у вас какие-нибудь документы, которые могут этонеопровержимо доказать?

– Предположим, – вальяжно кивнул Манолис. –Кажется, я понял. О чем-то подобном слышал… У прадеда был счет в швейцарскомили лондонском банке, оставшийся нетронутым в силу известных событий… И вынамерены помочь мне получить оттуда деньги… при условии хорошего аванса?

Он смотрел на Смолина, как ему казалось, проницательно исвысока. Смолин и не подумал обижаться.

– Самое смешное, Манолис Андреевич, что выправы, – сказал он терпеливо. – Отчасти. В определенном смысленаследство и в самом деле существует, и я намерен помочь вам его получить, незабыв при этом и себя. Но никаких авансов я у вас требовать не намерен,наоборот, все технические расходы беру на себя – не из филантропии, конечно,потом сочтемся, и вы мне половину компенсируете… Угодно детали?

Увидев величественный кивок, он извлек из пластиковойпапочки сероватый лист бумаги с огромной гербовой печатью, положил его настолик перед хозяином. Тот, удивленно приподняв брови, принялся читать про себя– с некоторым трудом, сразу видно, разбирая старинный почерк. Супруга тихонечковстала, заглянула ему через плечо. Манолис издал тихое недовольное хмыканье, ноэтим и ограничился. Смолин терпеливо ждал, разглядывая этюд на стене, хотя, каквсякий нормальный мужик, предпочел бы устремить взор в другом направлении – потому азимуту, где находился глубокий вырез белого с вышивкой летнего платьица,из-за выбранной хозяйкой позы представлявший зрелище крайне заманчивое.

Манолис дочитал. Положил актовую бумагу на стол и поднялброви (ну разумеется, сугубо театральным образом):

– Интересно… И что же?

– Коллежский асессор Бессмертных – не ваш ли предок?

– Безусловно, – со спокойным достоинством ответилМанолис. – Родной брат прадедушки.

– Купец?

– Василий Яковлевич… – поморщился Манолис. –Коли уж вы антиквар, следует знать историю родного города… Купцом былпрадедушка. А упомянутый здесь его брат преподавал в Шантарском университете,был известным почвоведом, впоследствии, уже при Советской власти, сталпрофессором, имел печатные труды. На Воскресенской, где он жил, есть дажемемориальная доска…

– Прекрасно, – сказал Смолин. – И у вас естьдокументы, позволяющие юридически претендовать на ваше с ним родство?

– Имеются…

– А другие родственники… другие потомки в Шантарскеесть? – спросил Смолин, ощущая нешуточный азарт.

– Увы, нет…

– Значит, вы – единственный… – сказал Смолин едвали не ликующе. – Отлично, Манолис Андреевич, отлично…

– Что вас так радует?

– То, что ни с кем, простите за цинизм, не придетсяделиться, – сказал Смолин откровенно. – Только вы и я, пополам…

– Что, простите, делить? И почему – пополам?

– Деньги, конечно, – сказал Смолин. – Инемалые. А пополам – так, по-моему, будет справедливо. Ведь без меня вы и незнали бы ни о чем… да и в одиночку, простите великодушно, вам явно будет труднодобиться признания своих прав…

– То есть?

– Я своими глазами осмотрел участок, о котором здесьидет речь, – сказал Смолин. – Он до сих пор не застроен ипредставляет собой пустырь, чуть ли не в самом центре… Понимаете ли, МанолисАндреевич, еще при Бориске был принят интересный закон о возвращении землинаследникам дореволюционных собственников – тем, кто может это документальнодоказать. Главным образом он касается сельскохозяйственных земель, но иные егоположения применимы и к участкам в городской черте. Ну разумеется, там массаоговорок: участок, на который претендует законный наследник, должен быть совершеннопустым, на нем не должно быть никаких жилых домов, иных строений, по нему недолжны проходить транспортные артерии и так далее… Но в том-то и прелесть, что«усадьба коллежского асессора» с точки зрения данного закона стопроцентноподходит! Участок абсолютно чистый! Я четыре часа просидел со своим адвокатом,у меня отличный юрист – прохвост фантастический, как все они, но тем и ценен…Поверьте моему опыту: если он от вашего имени начнет хлопоты, очень быстро высовершенно законным образом вступите во владение означенным участком,исключенным из муниципального кадастра. Полгектара почти в центре города… Деложелезное.

Манолис покачал головой:

– Полное впечатление, что это кусок из какой-то старойпьесы – наследство, адвокаты, интриги…

– Но пьеса-то реалиям полностью соответствует, –сказал Смолин уверенно. – Говорю вам, адвокат клянется, что мы этопровернем достаточно быстро…

– Ну хорошо, допустим… Вот только зачем мне полгектарапустыря, пусть и в центре города?

Смолин посмотрел на него пытливо, остро: нет, служительМельпомены не шутил, он и в самом деле не понимал. Оставался равнодушен и вял.А вот у его очаровательной женушки в глазах светился определенный интерес…

– То есть как это – зачем? – усмехнулсяСмолин. – Чтобы тут же продать. Понимающим людям. На пятидесяти соткахможно построить парочку элитных домов, или супермаркет, или развлекательныйкомплекс… да мало ли что! Я даже знаю, кому этот участок можно продать – наэтих людей можно полагаться. Мы с них возьмем, конечно, гораздо меньше рыночнойцены, но будет выгодно всем. Им не придется тратить массу усилий, раздаваявзятки, интригуя, бодаясь с соперниками… А мы без особых трудов получим пусть ине полную цену, но вполне достаточную для нас, скромных. Покупатели, кстати,нам помогут все провернуть быстро и законнейше. Я уже провел предварительныепереговоры, интерес к нашему предложению огромный… Речь идет о десятках тысячдолларов – наших с вами… Повторяю, все расходы я беру на себя, потом возместитеполовину… Все чисто, честно, законно. Десятки тысяч долларов… Ну разумеется, мыс вами заключим договор по всей форме, старательно распишем все условия иобязанности, четко оговорим, что выручку делим пополам – я не шпана и неподпольный ларечник, Манолис Андреевич, я серьезный предприниматель, в данномслучае намерен провести сделку легальнейшим образом, заплатить все налоги,чтобы спать спокойно… Проект договора составлен. Вы его изучите, принеобходимости измените что-нибудь по вашему желанию, и, как только мы егоподпишем и нотариально оформим, машина закрутится. Судя по предварительнымпереговорам, которые я вел, уже через полтора-два месяца все будет в ажуре – ато и раньше, потенциальные покупатели готовы нам посодействовать, они людинебедные и со связями… Итак?