жалеть о своем решении. Он чувствует себя выпавшим из гнезда птенцом – таким же маленьким и беспомощным. Обычно на этом месте он уже запирался в машине и направлялся в противоположную от центра сторону. Проезжал мимо офиса доктора Аббасс и ехал, ехал, ехал – к тому единственному человеку, которого все же навещает, пусть и не хочет в этом признаваться. Вина электрическим током пробегает по коже Айзека, и он едва не приваливается к своей машине. Небо затянуто облаками, но солнце все равно кажется Айзеку слепяще ярким. На улице тихо – но только не для Айзека. Машины проносятся мимо с пронзительным ревом истребителей, а облетающая вишня обрушивается на тротуар артиллерийским огнем белесых лепестков. Айзек изо всех сил старается сохранить самообладание. Он спотыкается, чуть не падает, но в конце концов удерживает равновесие. Прищурившись, он поворачивается в нужную сторону и делает первый осторожный шаг, за которым следует второй и третий. Айзек начинает продвигаться в центр. Он корчит гримасу насвистывающему почтальону и приветственно кивает пышнобородому рыжему прохожему с багетом, который, он подозревает, может оказаться тем самым живущим по соседству саксофонистом. Сейчас Айзек слишком обескуражен происходящим, чтобы выяснять, так ли это. Оба мужчины смотрят на него, раскрыв рты и вскинув брови, но Айзек не обращает на это внимания. Он, стиснув зубы, старается двигаться дальше. К тому времени как он добирается до конца улицы, его дыхание становится немного ровнее, чем при панических атаках. Несмотря на головокружение, он больше не спотыкается, и ему даже удается держаться на ногах, не хватаясь за дорожные знаки и чужие заборы. Он медленно вбирает в грудь воздух, выпрямляется и выдыхает.

«Ты справишься», – настраивает он себя.

– Ты справишься, – скорее всего, поддакивает Эгг, но из-за закрытого одеялом рта выходит лишь едва различимое «МмгГфхмм».

В конце тихого глухого переулка, в котором расположен его дом, Айзек сворачивает налево – на такую же зеленую, но немного более круто уходящую в горку провинциальную улицу. Прямо до конца, снова налево, потом за угол – и он в городе. К этому моменту Айзек успевает вспотеть. Отчасти из-за тяжелого мусорного мешка, набитого спортивной обувью и кожаными куртками. Отчасти из-за волнения, вполне естественного, когда привязываешь к груди неведомое существо и тайком проносишь его по многолюдной главной улице провинциального городка. Однако по большей части из-за самого города, дороги которого вырисовывают карту жизни Мэри Морэй. Для Айзека эти улицы являются перекрестьем всех тех мест, где они вместе гуляли, пили, ели. Вместе жили. Он едва добрался до самой южной окраины центра города, а уже прошел мимо агентства недвижимости, в котором они купили свой дом, мимо киоска, откуда им доставляли газеты, мимо их любимой мясной лавки и нелюбимой булочной. Ему не скрыться от Мэри. Она повсюду.

«Смотри, – нашептывает внутренний голос. – Вот она хихикает, сидя за столиком у окна в неоправданно дорогом итальянском ресторане, потому что не может полакомиться креветками в чесночном соусе так, чтобы масло не стекало по подбородку. А вот она слоняется без дела у магазина, в который отправила тебя за пивом. Она забыла паспорт дома и оптимистично волнуется, что ее примут за семнадцатилетнюю. Видишь ее? Как она в который раз просматривает тома, выставленные у входа в старый книжный магазин на полке с надписью «все по десять пенсов», хотя, несмотря на множество предпринятых попыток, она пока не обнаружила там ни одного стоящего произведения. А вот она ждет автобус. Ловит такси. Выглядывает из расположившегося на верхнем этаже винного бара. Обезьянничает в подвальном окошке маникюрного салона, одними губами проговаривая: «Еще пять минут. Подожди меня».

Айзек снова захлебывается в чувствах. Трескается, как хрупкая яичная скорлупа. Он вспоминает, как переживал, что разобьет Эгга и заляпает желтком всю машину в то утро, когда вез его из леса. Тяжело сглотнув и утерев лоб свободной рукой, Айзек резко сворачивает налево – в благотворительный магазин. С огромным трудом он заставляется себя отдать пакет, набитый одеждой Мэри.

– Кто это у нас такой малышочек?

Женщина перегибается через прилавок, чтобы получше рассмотреть сидящего в самодельном слинге «ребенка». Даже когда желтая кожа и огромные бусины глаз Эгга не видны, болтающийся на груди Айзека и безотрывно глядящий прямо перед собой сверток в форме яйца выглядит жутковато. Особенно в этой мужицкой кепке и непроглядных, подчеркнуто дамских солнечных очках. Лицо женщины вытягивается.

– Он спит, – бросает Айзек и пулей вылетает из магазина.

Оставшись без тяжелого груза вещей Мэри, он чувствует, что, вероятно, совершил огромную ошибку. Он едва не поддается порыву вернуться, но все же не позволяет отчаянию одержать над ним верх. Он старается всем нутром ощутить наступившую легкость. До расслабленной прогулки по центру Айзеку, конечно, пока далеко, но и спотыкаться он перестал. Его уже не раздражают свет и шум. Его не особенно волнует даже ворочающийся Эгг, который теперь задался целью выпростать желтые ладошки из-под одеяла и стащить со своего лица огромные очки, как у Одри Хепберн. Каждый раз, когда ему удается высвободить руку, Айзек заталкивает ее обратно в одеяло и ободряюще похлопывает Эгга по рыбацкой кепке с немым обещанием скоро его выпустить. Он обгоняет пару увлеченных спором восьмидесятилетних стариков, подходит к перекрестку и нажимает кнопку переключения светофора. Слишком сосредоточившись на борьбе с проворными руками Эгга и совершенно забыв правила дорожного движения, Айзек пересекает улицу почти вслепую и чуть не попадает под автобус. Но ничего, он остается цел, громко извиняется и идет дальше. Он протискивается через тяжелую дверь хозяйственного магазина. У входа его встречает шаткая полка с цветочными горшками. Под потолком угрожающе висят всевозможные метлы.

– Что ищешь, друг?

Из-под одеяла раздается бубнеж Эгга.

– Батарейки, – пытается сказать он, но вместо этого гундосит что-то вроде: «Баксяк».

Айзек маскирует его бормотание нарочитым покашливанием, затем достает из кармана и разворачивает измятый список. Стоящий за прилавком мужчина бросает взгляд на поддельного ребенка, тоже закашливается, отводит глаза и принимается имитировать бурную трудовую деятельность.

– Пальчиковые батарейки, – начинает зачитывать список Айзек.

– Ага, есть такие. – Продавец кладет их на прилавок.

– Скотч.

– Ага, в наличии. – На прилавке появляется клейкая лента.

– Скрепки.

– Ага, вот. – Он приносит коробок.

Айзек, щурясь, сверяется со списком. В повисшей паузе Эгг снова перехватывает инициативу.

– Уайжина каска, – доносится из-под одеяла. Мужчина снова переводит взгляд на «ребенка». Айзек снова кашляет, пытаясь привлечь его внимание.

– Лазерная указка.

– Лазерная указка?

– Лазерная указка.

– Сейчас поищу, – хмурится он. Через некоторое время он выуживает указку с самого дна замызганной пыльной корзины с уцененными товарами. – Что еще?

– Удобрение, –