сотрясают сильные, прерывистые рыдания, а слезы текут по щекам с такой скоростью, что, кажется, могут его утопить. Он плачет, и плачет, и плачет, и понятия не имеет, перестанет ли когда-нибудь чувствовать себя так, как чувствует сейчас. Наконец он встает, утирает глаза, вешает коллаж на стену в прихожей вместо зеркала и направляется на кухню – взять салфетку и проверить, как там Эгг.

– Я позвоню Джой, – говорит Айзек, высморкавшись, и ставит полиэтиленовый пакет на стол перед терпеливо ожидающим его Эггом. – Ты пока поколдуй над этой штуковиной, чтобы мы могли позвонить твоим.

Как же странно говорить об этом вслух. Мысль о расставании с Эггом нервирует его. Он качает головой, стараясь об этом не думать, достает телефон и набирает номер Джой. Айзек благодарит ее. И позволяет себе еще немного поплакать. Не сводя глаз с неподвижно сидящего за столом Эгга, он рассказывает Джой, что сходил подстричься, – и кивком указывает Эггу на пакет. Эгг не реагирует. Айзек вешает трубку и снова пытается обратить его внимание на стоящие перед ним покупки. Бесполезно.

– Ты собираешься что-нибудь делать? – наконец спрашивает он.

Эгг молча кивает на телефон, который Айзек все еще держит в руке.

– Он мне еще нужен, – отвечает Айзек, в красках представляя, как Эгг разбирает его мобильный, скотчем приклеивает его ошметки к залитому тестом из муки и удобрения гному и для надежности фиксирует конструкцию скрепками. Затем он вздыхает и неохотно протягивает Эггу телефон. – Только, пожалуйста, не сломай.

Эгг отправляет Айзека в ванную на верхнем этаже – проверить, держится ли на крыше их антенна. Держится. После этого Эгг требует полностью зарядить телефон, а затем вынуть аккумулятор, подуть на него – и вставить обратно. Айзек выполняет все инструкции. Наконец, бросая в сторону Айзека загадочные взгляды, Эгг берет телефон в свои маленькие пухлые ручки, поворачивает его, прочищает горло и смотрит на экран. Он начинает беспорядочно тыкать упитанными пальцами по цифрам, а затем прикладывает мобильный к уху. Точнее, к тому месту сбоку от лица, где, предположительно, находится ухо. У Эгга вообще есть уши? И он что, набрал телефонный номер? Задать эти вопросы вслух Айзек не успевает – Эгг куда-то дозванивается. Завязывается короткий разговор, из которого Айзек улавливает только то, что лопочет его постоялец.

Баб!

Эб бя. Уоб уаб.

Д’а. Д’а д’a д’a.

Ока. А бя лю.

Уаууу.

Эгг с довольным видом завершает вызов. У Айзека немного отвисает челюсть. Он смотрит на Эгга, на телефон, снова на Эгга.

– Это что было?

– Эбб жобидь доб.

– Эгг звонить дом? – Эгг не смотрел «Инопланетянина» – просто слышал цитату от Айзека. Айзек в очередной раз указывает на все еще не тронутый пакет с покупками и, повышая голос, спрашивает: – Ну и зачем ты заставил меня купить все это, если мог просто воспользоваться моим телефоном?

Эгг смотрит на пакет, потом переводит взгляд обратно на Айзека. По его мордашке расползается самая настоящая ухмылка.

– Жбешо, – объясняет он, пожимая плечами. Ему смешно. Для большей убедительности он фыркает и показывает Айзеку язык.

На несколько мгновений Айзек теряет дар речи. Раньше он был мастак на всякого рода розыгрыши, но как же давно сам не попадался на крючок. Все эти схемы, самодельные антенны, список покупок, ради которых он потащился в город… Оказывается, ни в чем из этого Эгг не нуждался. Подловил так подловил. Айзек смотрит на пакет, на телефон, на все еще корчащее ему рожицу существо. В груди снова занимается то странное чувство, оно подступает к горлу, и Айзеку кажется, что он вот-вот разрыдается прямо перед Эггом. Но этого не происходит. Мышцы его лица начинают подрагивать, глаза жжет, а рот кривится в изломанном отражении ухмылки Эгга. Ухмылка расползается в улыбку, улыбка – в усмешку, и внезапно Айзек разражается звучным, низким, грудным хохотом. Он складывается пополам, держась за спинку одного из кухонных стульев. По щекам снова начинают течь слезы, но это не слезы горя. Впервые за несколько месяцев Айзек смеется. По-настоящему смеется. Смеется, и смеется, и смеется, и хочет сгрести Эгга в охапку и крепко обнять в благодарность за этот прекрасный день – первый за бог знает сколько времени. Но он не поддается своему порыву.

– И правда смешно, – говорит он вместо этого, выпрямляясь и утирая глаза. Он подходит к холодильнику и достает две закрытые, пережившие побоище бутылки пива, которые ждали своего часа с тех давних пор, когда смех не был таким уж событием в жизни Айзека. Он поворачивается к выжидающе хлопающему глазами Эггу и жестом указывает ему на заднюю дверь.

– Открой, – просит он. – И тащи эти стулья на улицу. Мне кажется, это стоит тоста.

Эгг тут же кидается к тостеру, но Айзек останавливает его и объясняет второе значение этого слова. Эгг впитывает все как губка. Он обходит чулан, в котором хранятся консервы с фасолью, и направляется в гостиную, к тумбе с телевизором. Затем открывает правый ящик и выуживает оттуда ключи. Айзек не обращает никакого внимания на его удивительную осведомленность. Он копается в телефоне: просматривает список последних вызовов, выясняя, кого же набрал Эгг. Номер состоит из каких-то непонятных символов. Код города, например, выглядит следующим образом: [MF3] «+Æ♃». [MF3] Айзек даже подумывает перезвонить по этому номеру, но боится нарваться на мать Эгга. Она представляется ему весьма грозной, раз уж снесла такого крупного сынка.

– Дож, – объявляет Эгг. Тост. Другой тост, пока что ему незнакомый. Он уже распахнул заднюю дверь, вытащил два стула и даже достал из ящика у плиты открывашку, которую все никак не решается протянуть Айзеку.

– Знаю-знаю, – вздыхает Айзек. – Мне нельзя. Но один раз не считается.

Эгг пожимает плечами и послушно отдает открывашку. Айзек подцепляет пробки на обеих бутылках – и настает его очередь не решаться вручить пиво Эггу.

– Тебе сколько лет? – интересуется он.

Не утруждая себя ответом, Эгг броском руки-кобры выхватывает у него бутылку и направляется на улицу. Айзек пожимает плечами и следует за ним. Эгг залезает на один из мягких стульев, Айзек устраивается напротив. Темно. Солнце почти скрылось за горизонтом, насыщенно-фиолетовый шлейф сбежавшего света вздымается над деревьями и сливается с индиговым куполом неба. Некоторое время Айзек и Эгг молча сидят за козлоногим столиком на террасе с бутылками пива в руках. Их взгляды медленно скользят по выкошенной лужайке, цепляются за садовый сарайчик, запутываются в косматых кронах деревьев, утопают в бескрайнем ночном небе. Подстриженный не хуже газона Айзек снова походит на человека.