Вотрин позволила свободно приходить женщинам и детям, но просила пожилых женщин оставаться дома, чтобы осталось место для более молодых[311]. Мало кто последовал ее предложению, и большинство умоляли хотя бы о том, чтобы им разрешили сидеть на лужайке у дома. К ночи 15 декабря население лагерей в Гиньлине выросло до трех с лишним тысяч человек.

На следующий день японские солдаты начали штурмовать колледж. В десять утра 16 декабря свыше сотни японцев ворвались в кампус Гиньлина, чтобы обследовать здания в поисках китайских солдат. Они требовали открыть им все двери, а если им не давали ключа, всегда были наготове японские солдаты с топорами, чтобы взломать дверь силой. У Вотрин сжималось сердце при мысли, что японцы могут найти сотни предметов солдатской формы наверху, в помещении географического факультета, но, к счастью, внимание японских солдат отвлек забитый двумя сотнями китайских женщин и детей чердак[312]. (Позже Вотрин закопала форму, чтобы спрятать ее от японцев.)

Дважды в тот день японцы хватали мужчин из обслуживающего персонала кампуса и пытались их увести. Их наверняка бы убили, если бы Вотрин не спасла их, крича: «Не солдаты – кули!»[313] Лишь позже она узнала, что японцы нацелили на кампус шесть пулеметов и выставили снаружи множество солдат, готовых расстрелять любого, кто попытался бы бежать.

В тот вечер Вотрин видела, как с улиц увозили женщин, и слышала их отчаянные мольбы. Мимо проехал грузовик с десятком девушек, и до нее донеслись их отчаянные крики: «Цзю мин! Цзю мин! (Спасите нас!)»[314].

В последующий день, 17 декабря 1937 года, обстановка стала еще хуже. По мере того как японские солдаты наводняли город, миграция женщин в Гиньлин лишь усилилась. «Что за душераздирающее зрелище! – писала Вотрин. – Усталые женщины и напуганные девушки, бредущие с детьми, постелью и маленькими свертками с одеждой»[315]. Если бы только у кого-то нашлось время написать историю каждой из приходящих беженок, особенно – истории девушек, намазавших лица черной краской и остригших волосы».

Давая пристанище потоку «женщин с диким взглядом», она слышала рассказы о японцах, насиловавших 12-летних девочек и 60-летних старух или протыкавших штыками беременных. Измученная Вотрин проводила весь день, пытаясь обеспечить беженок едой, направлять китайских мужчин в другие лагеря в Зоне безопасности и бегать в те места кампуса, где замечали японских солдат.

Но Вотрин оказалась полностью не готова к встрече, которая ждала ее в тот вечер. Двое японских солдат ломились в дверь центрального здания, требуя, чтобы Вотрин немедленно им открыла, но, когда она заявила, что у нее нет ключа и внутри не прячутся никакие солдаты, японец ударил ее по лицу и сбил с ног стоявшего рядом с ней китайца. Затем она увидела, как двое японских солдат уводят троих связанных служителей колледжа. Она последовала за ними до главных ворот, где японцы заставили большую группу китайцев встать на колени возле дороги. Японцы потребовали разговора с главой учреждения, и, узнав, что это Вотрин, приказали ей назвать имя каждого из стоящих на коленях. Один из них вызвался помочь Вотрин, за что его тут же избили.

В это время подъехали трое членов комитета: секретарь YMCA Джордж Фитч, профессор социологии Нанкинского университета Льюис Смайт и пресвитерианский миссионер У. Плумер Миллс. Солдаты заставили всех троих выстроиться в ряд и обыскали их на предмет наличия оружия. Внезапно послышались вопли, и они увидели, как японцы вытаскивают женщин из боковых ворот. Лишь тогда Вотрин поняла, что весь допрос был уловкой, чтобы отвлечь иностранцев от главных ворот, пока другие японские солдаты обшаривали кампус в поисках женщин для своих утех. «Я никогда не забуду эту сцену, – писала она, вспоминая свою ярость и бессилие. – Людей на коленях возле дороги, стоящих рядом со мной Мэри и госпожу Цзэнь, шелест сухой листвы, завывание ветра, крики уводимых женщин»[316].

* * *

В последующие несколько месяцев Вотрин часто оказывалась единственной защитницей лагерей беженцев в колледже Гиньлин. Японские солдаты постоянно уводили беженцев, забирая мужчин для казни, а женщин – для военных борделей. Их тактика была крайне наглой. Однажды японские солдаты подъехали к кампусу на грузовике и потребовали девушек[317]. Однако чаще всего похищение женщин для изнасилований происходило тайно. Солдаты перепрыгивали по ночам через бамбуковые ограды или проникали через боковые или задние ворота, хватая в темноте первых попавшихся женщин – подобные вылазки у них стали называть «лотереей»[318].

В первый день нового 1938 года Вотрин спасла девушку, которую солдат уволок в бамбуковую рощу к северу от библиотеки[319]. Несколько раз героизм едва не стоил Вотрин жизни. Многие солдаты вели себя по отношению к ней «жестоко и неразумно»[320], угрожая красными от крови штыками. Вотрин писала, что «иногда они вызывающе смотрели на меня со сталью во взгляде и со сталью в руках». Однажды, когда она пыталась помешать японским солдатам грабить, один из них нацелил на нее оружие.

Порой, общаясь с японцами, Вотрин совершала ошибки. Так же, как японцы обманом вынуждали Рабе и других членов комитета передавать им мужчин для последующей казни, они, похоже, заставили Вотрин отдать женщин в руки японских солдат. 24 декабря Вотрин вызвали в ее кабинет для встречи с высокопоставленным японским офицером и пожилым китайским переводчиком, которые обсудили с ней потребность японской армии в проститутках. «Они требовали разрешить им выбрать женщин на роль проституток из 10 тысяч наших беженок, – писала позже Вотрин в дневнике об этой встрече. – Они сказали, что им нужно 100 человек, и они считают, что, если организовать для солдат постоянное место, они перестанут третировать невинных приличных женщин»[321].

Как ни странно, Вотрин удовлетворила их просьбу. Возможно, у нее не было выбора, или она действительно верила, что как только японцы уйдут с проститутками для их военного борделя, они перестанут тревожить женщин в лагерях беженцев. Каковы бы ни были причины ее решения, можно предположить, что Вотрин приняла его под давлением. Она дождалась, пока японцы проведут свои поиски, и в конце концов они отобрали 21 женщину. Каким образом японцы сумели разглядеть в этих женщинах проституток, Вотрин не говорит, но она упомянула, что японцы были недовольны, поскольку считали, что где-то в зоне есть еще проститутки, которые прячутся. «Девушки раз за разом спрашивали меня, выберут ли они остальных 79 из числа приличных девушек – и я могла лишь ответить, что если в моей власти будет это предотвратить, они