стало столь мало, что некоторые китайские беженцы ели росшие в кампусе колледжа Гиньлин маргаритки или золотарник или питались найденными в городе грибами[344]. Голодали даже руководители зоны. Они не только обеспечивали беженцев бесплатным рисом через суповые кухни, но и доставляли его часть в лагеря беженцев, поскольку многие китайцы в зоне были слишком напуганы, чтобы покидать здания[345].

• Будучи книжными и благовоспитанными людьми, большинство руководителей зоны почти не имело опыта общения с ордой насильников, убийц и наглецов. Тем не менее, они играли роль телохранителей даже для китайской полиции в городе и каким-то образом, подобно воинам, находили в себе энергию и отвагу, чтобы бросаться на линию огня – отбивая китайских мужчин с мест казни или женщин у японских солдат, даже становясь на линии огня пулеметов, чтобы помешать японцам стрелять[346].

• Многие руководители зоны в процессе едва не оказались застрелены, а некоторые получали удары японских штыков и мечей. К примеру, Чарльз Риггс, преподаватель сельскохозяйственного машиностроения в Нанкинском университете, получил удар от офицера, когда пытался помешать ему увести группу китайских гражданских, ошибочно принятых за солдат. Разъяренный японский офицер «трижды угрожал Риггсу мечом, и в конце концов Чарльз дважды получил удар кулаком в грудь»[347]. Японский солдат также угрожал профессору Майнеру Серлу Бэйтсу пистолетом[348]. Другой солдат направил оружие на Роберта Уилсона, когда тот попытался вышвырнуть из больницы солдата, забравшегося в постель к трем девушкам[349]. Еще один солдат выстрелил из винтовки в Джеймса Маккалума и К. С. Триммера, но промахнулся[350]. Когда Майнер Серл Бэйтс посетил штаб-квартиру японской военной полиции, чтобы узнать о судьбе ученика средней школы при университете, которого связали и увели солдаты, японцы спустили Бэйтса с лестницы[351]. Даже нарукавные свастики, которые нацисты носили, подобно амулетам, не всегда защищали их от нападений. 22 декабря Иоганн Рабе писал, что Христиана Крёгера и еще одного немца по фамилии Хатц атаковали, когда они пытались спасти китайца, которого ранил в горло пьяный японский солдат. Хатц защитился стулом, но Крёгера японцы в конце концов связали и избили[352].

• Зона в конечном счете дала приют от 200 до 300 тысячам беженцев – почти половине оставшегося в городе китайского населения.

Последние данные бросают в дрожь, если представить их в контексте последующих исследований Нанкинской резни. Половина жителей Нанкина покинула город до резни. Примерно половина оставшихся (350 тысяч человек из 600–700 тысяч китайских беженцев, местных жителей и солдат, находившихся в городе на момент его падения) были убиты.

Если половина населения Нанкина бежала в Зону безопасности в худшие дни резни, то другая половина – почти все, кто не сумел добраться до зоны, – вероятно, погибла от рук японцев.

Часть вторая

6. О чем знал мир

Мир отнюдь не пребывал в неведении о происходящем в Нанкине: по мере того как разворачивались события, новости постоянно доходили до мировой общественности. В течение нескольких месяцев перед падением Нанкина жившие в столице многочисленные иностранные корреспонденты описывали бомбардировки города японской авиацией. Когда в начале декабря японская армия приблизилась к обреченной столице, репортеры передавали красочные и почти ежедневные сообщения о сражениях, пожарах, эвакуации в последнюю минуту и о создании Международной зоны безопасности. Что удивительно, когда началась резня, даже японские газеты печатали фотографии согнанных для казни китайцев, груд неубранных трупов на берегу рек, состязаний в убийствах между японскими солдатами и красочные статьи своих репортеров.

Судя по всему, до того как сработало международное общественное мнение, первые дни резни стали источником невероятной гордости для японского правительства. Когда пришло известие о поражении Нанкина, по всей Японии начались празднества. В Токио готовились особые блюда из нанкинской лапши, а дети по всей Японии носили на вечерних парадах круглые бумажные фонарики со свечой внутри, символизировавшие господство восходящего солнца[353]. Лишь позже, после того как новости о потоплении «Паная» и резне жителей Нанкина привели к международному осуждению этих событий, японское правительство поспешно попыталось скрыть деяния своей армии, сменив новости обычной пропагандой. Благодаря усилиям нескольких американских журналистов японское руководство вскоре оказалось перед лицом гигантского скандала.

Американские журналисты

Среди тех, кто оказывал в то время самое большое влияние на общественное мнение Запада, были трое американских иностранных корреспондентов: Фрэнк Тиллман Дэрдин из «Нью-Йорк Таймс», Арчибальд Стил из «Чикаго Дейли Ньюс» и К. Йейтс Макдэниел из «Ассошиэйтед Пресс». Все трое в той или иной степени были искателями приключений. Дэрдин, 29-летний репортер из Хьюстона, драил палубу и чистил лебедки на грузовом судне, чтобы бесплатно добраться из Соединенных Штатов до Китая. Оказавшись в Шанхае, он работал в ежедневной газете на английском языке и вскоре перешел в «Таймс», где освещал китайско-японскую войну[354]. Стил, более опытный журналист, писал репортажи о японской оккупации Маньчжурии и расширяющейся войне в Азии[355]. Самым отважным из них, вероятно, был Макдэниел, который проехал через всю линию фронта, неоднократно избежав смерти, «в поисках войны»[356].

Дэрдин, Стил и Макдэниел покинули Нанкин уже через несколько дней после начала резни, но успели передать огромное количество информации даже за столь короткое время. Они не только писали захватывающие репортажи, попавшие на страницы самых крупных и престижных газет в Соединенных Штатах, но также вступили в Комитет Международной зоны безопасности, пытаясь спасти человеческие жизни[357].

Нанкинская резня вынудила репортеров отказаться от обычной роли нейтральных наблюдателей, сделав их полноправными участниками военной драмы. Иногда они становились героями собственных репортажей, защищая китайских граждан от японских захватчиков. Например, К. Йейтс Макдэниел взял на себя ответственность за охрану китайских служащих посольства США. Во время этих событий большинство из них были столь напуганы, что отказывались выходить из здания даже за водой, и Макдэниел в течение многих часов наполнял ведра водой из колодца и таскал их в посольство, чтобы служащие могли напиться[358]. Он пытался разыскать их пропавших родственников (часто находя лишь их останки), а также не пускал японских солдат, пытавшихся вломиться в посольство.

Репортеры пытались спасать даже тех, кого уже невозможно было спасти, хотя бы затем, чтобы скрасить их последние минуты перед смертью. Во время резни Дэрдин увидел лежащего на тротуаре истекавшего кровью китайского солдата с отстреленной челюстью. Солдат протянул руку, и Дэрдин подошел к нему. «Я не знал, куда его отвезти и чем помочь ему, – вспоминал Дэрдин годы спустя. – И я, решив сделать для него хоть