– Мы должны будем проверить, – сказал Иззет Гюндуз с явнымсомнением, – прежде чем полетим к нашим друзьям.

– Как будете проверять?

– Достаточно просканировать вашу голову. Если у вас былитакие тяжелые ранения и кома, то должны остаться четкие следы.

– Вы врач по профессии?

– Нет. Но мне так говорили. Если вы согласитесь, мы прямосейчас поедем в больницу. Она здесь рядом. Если все пройдет нормально, то ужезавтра мы с вами уедем отсюда. Вдвоем.

– Я думал, что будет лучше, если вы позовете кого-то из тех,кто меня раньше знал.

– Васыф Фикрет-оглы вас уже признал. Пока этого достаточно.Возможно, вы действительно тот самый человек, о котором ходят такие легенды. Выведь счастливчик, остались в живых там, где у вас не было ни единого шансавыжить…

– Не забывайте, что я был не один, – Физули подумал, чтоздесь следует подыграть своему собеседнику, – там был и мой младший брат.

– Да-да, конечно, – стушевался Иззет Гюндуз, – вы знаете,что генерал Кара-османоглу, уже после того как вас нашли живым, – сказал, чтотакие люди – самые опасные фанатики в нашей стране. Но он уважает вас за вашухрабрость. Мне сказали, что у вас был один шанс на миллион остаться в живых.

– Генерал может говорить все, что угодно. Меня это маловолнует.

– Может, мы тогда сразу поедем в больницу?

– Вы мне не верите?

– Я лично верю. Но мне важно, чтобы нам поверили и нашидрузья, которые будут с нами работать.

Физули молчал. Он должен оскорбиться или просто промолчать.

– На все воля Всевышнего, – наконец сказал он. – Если нужнатакая проверка, значит, мы поедет туда вместе с вами.

– Спасибо, – не скрывая своего волнения, сказал ИззетГюндуз, – я понимаю, что вы верующий человек и поэтому ничего не боитесь.Наверное, вы действительно отмечены печатью Аллаха, если остались живы послетакого взрыва. Но я хочу сказать вам, что мы все восхищаемся не только вашимподвигом, но и вашей волей к жизни. Вы решили снова вернуться к нам, как толькообрели свою память.

– Не до конца, – сказал Физули, – не до конца.

Он подумал, что иногда сохранение жизни означает гораздоболее трудную пытку, чем смерть. Когда он пришел в себя после четырехмесячнойкомы и узнал про жену и сына, то ему показалось, что свет стал черным, и онснова потерял сознание. В первые дни ему не хотелось ни есть, ни пить, и едувместе с водой ему вводили через катетеры и уколы, как будто он снова был вкоме. Так продолжалось очень долго. А потом он уехал в Шемаху и проклял весьбелый свет, не желая общаться ни с кем, кроме своих собак и баранов. Но черезнекоторое время подобная жизнь начала его тяготить. И он без колебаний принялпредложение, которое ему так неожидано сделали.

Они поехали в больницу, находившуюся в соседнем городе.Врачи начали сканирование мозга, полное обследование его головы. Он видел, какони изумлялись, когда на экранах начали появляться снимки его головы, егомозга. Каким-то чудом не были задеты важнейшие центры, но тяжелые раненияостались на всю жизнь. Врачи переговаривались, не скрывая своего ужаса ивосхищения одновременно. С такими ранениям сохранить свой разум былопрактически невозможно, а обрести память – и вовсе немыслимо. Один из врачейдаже подошел к лежавшему на кушетке Физули.

– Вы не Ахмед Сабанчи, – тихо сказал он, – я вас сразуузнал. Вы – Ахмед Саразлы, тот самый герой, о котором все у нас говорят.Скажите, ведь это правда?

Молодой парень, явно курд, смотрел на него с восхищением.Физули отвернулся – не хотелось лгать и разочаровывать молодого врача. Тотвернулся к своим коллегам, и они стали негромко переговариваться.

«Два братских народа, – недовольно подумал Физули, – турки икурды. Вместо того чтобы жить в мире, убивают друг друга. Какая трагедия!Сколько ненужных жертв»…

Он закрыл глаза. В Азербайджане никто не делил местноенаселение на азербайджанцев-турков и азербайджанцев-курдов. Все жили в единойсемье. Многим вообще казалось, что самый интернациональный город в мире – Баку,а самая интернациональная республика – Азербайджан. В Баку проживалипредставители многих национальностей: кроме азербайджанцев, здесь жилимноготысячные общины евреев, армян, русских, грузин, лезгин, горских евреев,курдов, талышей, немцев, поляков. Все рухнуло в конце восьмидесятых, когда вКарабахе местные сепаратисты начали требовать отделения от Азербайджана.Противостояние перекинулось на два соседних народа. Начались погромы в обеихреспубликах, массовые убийства своих соседей. А потом из Баку начали уезжатьармяне. До этого, в семидесятые и восьмидесятые годы, уезжали евреи. Последевяносто первого начали уезжать и русские, хотя русская община оставалась всееще довольно многочисленной. Но это был уже не тот солнечный интернациональныйгород, о котором любил петь кумир бакинской элиты Муслим Магомаев, который далмиру Ландау, Ростроповича, Каспарова и многих других известных людей.

В двадцать первом веке ситуация начала улучшаться. Сюдахлынули турки, иранцы, немцы, американцы, англичане, французы, итальянцы,арабы. Сказывался нефтяной бум, который придал городу второе дыхание.Происходило невероятное. Многие послы зарубежных государств начали проситьразрешения на жительство, уже после того как заканчивали свою дипломатическуюмиссию, не собираясь отсюда уезжать, или возвращались жить в Баку – уже направах рядовых граждан. Послы Соединенных Штатов Америки, Италии, Узбекистана,Болгарии, два посла Грузии остались жить в этом прекрасном городе, населениекоторого столь терпимо относилось ко всем гостям.

Обследование закончилось поздно вечером. К Физули подошелИззет Гюндуз, протянул ему руку.

– Все в порядке, – сказал он. – Врачи только не понимают,как вы вообще выжили. Вас признали. Нам нужно поскорее уезжать отсюда. Мнесказали, что в город приехала какая-то туристическая группа из Германии. Нужнопоскорее отсюда уехать, пока о нас не сообщили в полицию.

Физули согласно кивнул головой. Наверное, Мартина решилатаким необычным способом подстраховаться. Больше никаких проверок не было.Очевидно, Иззет Гюндуз и те, кто посылал их в Пакистан, решили не рисковатьстоль легендарным человеком, как Ахмед Саразлы, и ограничились лишь проверкойего медицинских показателей. Утром следующего дня они вдвоем вылетели в Дамаск,откуда полетели в Исламабад. Физули спал почти все время. Он увидел сидевшую впервом классе Мартину и только усмехнулся, ничем больше не выдав своегонастроения. Иззет Гюндуз почти все время провел за компьютером, и еле слышныйстук клавиатуры его ноутбука был характерным фоном их поездки.

В Исламабад они прибыли утром следующего дня. Физули вышелиз терминала первым. Яркое солнце ударило в лицо. Иззет Гюндуз вышел следом.