шагнула к пангее.

И это было зря. Папоротник прыгнула на неё с оглушительным воем, от которого содрогнулись все стёкла оранжереи. Заволновались вишнёвые деревья, роняя белые лепестки, закружившиеся в воздухе снежной бурей. Папоротник выглядела теперь устрашающе громадной и чудовищной.

– Что ты наделала, Кора! – ахнула леди Кавендиш. – Это же настоящий монстр! Где мы будем теперь её прятать?

Но Папоротник вовсе не была монстром. И я хотела, чтобы леди Кавендиш поняла это. Пока владелица зверинца боится, она будет думать только о том, как бы обрезать и запереть пангею.

Набрав в грудь побольше воздуха, я завыла:

– Эр-р-ро-о-о-о-о-о-у-у-у-а-а-а-а-а-а-у-у-у…

Я звала Папоротник, чтобы успокоить её. Сказать, что всё в порядке. И хотя от моего голоса не дрожали стёкла и не осыпались цветы, пангея мгновенно присмирела. Растительность на ней расслабленно опала, а уши приветливо шевельнулись.

Я подошла к ней, приложила руку к мохнатому боку, а другой рукой погладила хобот.

– Не волнуйся. Леди Кавендиш хочет подружиться с тобой. Правда же, леди Кавендиш? – переспросила я, кивком подзывая её.

Женщина заморгала, словно не веря своим глазам. В замешательстве она сунула кисточку в карман и медленно двинулась к пангее.

Сердце у меня заколотилось где-то в горле, когда я увидела, как леди Кавендиш похлопала пангею по плечу, поросшему луговыми цветами и травами, и крошечные маргаритки пригнулись под её ладонью.

Несколько удивлённая Папоротник понюхала волосы леди Кавендиш и хоботом потрогала кисточку, торчащую из кармана. Какая умница! И как легко она простила хозяйку Дайспер Холла за все эти ужасные попытки обрезки и долгое заточение в подземелье.

Глядя, как Папоротник играет с кисточкой, я вдруг поняла: пустые страницы в конце книги «СУЩЕСТВА ИЗ ЧЕТЫРЁХ СФЕР» нужно заполнить изображениями пангеи!

– Ваши мама и папа, наверное, хотели бы, чтобы вы нарисовали пангею, – сказала я. – Чтобы она заняла особое место в той книге исследований.

Леди Кавендиш фыркнула.

– Не говори глупостей.

Но я осмелела.

– Если вы будете всю жизнь рисовать только родителей, каким образом вы собираетесь продолжить их работу? Кто будет изучать животных, которых они привезли сюда, и писать о них?

На минуту воцарилась тишина. Мы обе стояли и молча гладили Папоротник, которая просто млела от нашего внимания и от того, что поблизости не было никаких ножниц.

– Может, ты и права, Кора, – мягко промолвила леди Кавендиш. – Ничего плохого не будет, если я попытаюсь изобразить её. Хотя бы для будущих поколений. Родители, будь они живы, не упустили бы такую возможность. Пусть пангея остаётся в оранжерее, по крайней мере, пока я не нарисую её. А потом придумаем, что делать дальше.

– Обещаете больше не обрезать её? – шепнула я.

Леди Кавендиш опустила голову в знак согласия.

– Обещаю, – ответила она. – Во всяком случае, пока.

Леди Кавендиш ушла в особняк за принадлежностями для рисования, а я расчищала в оранжерее место для работы, убирая листья с дорожки.

– Сейчас тебя нарисуют, Папоротник! Веди себя хорошо! – напевала я, и сердце радостно прыгало в груди. – И ты тоже, Эхо! – добавила я, обращаясь к попугаю: он устроился на верхушке дерева, которое росло на спине у пангеи.

В оранжерее было тепло и уютно, в голове роились планы на сегодняшний день. Я размышляла о том, как мы построим просторный вольер для Шторма и второй – для лунных птиц, а ещё о том, где можно найти личинок повкуснее для Золотой Шишечки.

Вдруг у входа послышались шаги.

– Грифф? – окликнула я. – Леди Кавендиш?

В дверном проёме показался тёмный силуэт. Мистер Джонсон. Как только он увидел Папоротник, глаза дворецкого загорелись, как у волка, почуявшего запах крови.

– Что тут у нас? – произнёс он, и рот мужчины растянулся в ухмылке, которая совсем не подходила к его обычно кислому выражению лица. – Вот именно то, что нужно для зверинца!

В голосе мистера Джонсона звучала неприкрытая алчность. Мне вспомнились все моменты, когда он попадался мне на глаза в странной одежде в неуместное время. Дворецкий будто вечно искал что-то или ждал, когда что-то произойдёт.

– Ты очень тщательно следила за тем, чтобы оранжерея всегда была заперта. И теперь я понимаю почему.

Мистер Джонсон наклонил голову, испытующе глядя на меня.

– Кажется, леди Кавендиш забыла рассказать мне об этом существе. Но ты выдала её секрет.

Я плотно сжала губы. «Не лезьте не в своё дело», – хотелось ответить мне. Но я промолчала.

– Неважно, – усмехнулся мистер Джонсон. – Ладно, пусть существо побудет здесь, так от него меньше вреда.

Он резко повернулся и направился в сторону особняка. Вскоре дворецкий скрылся за вишнёвыми деревьями.

Тихонько, как мышка, я шмыгнула за ним. Мистер Джонсон явно что-то замышлял, я нутром это чувствовала и твёрдо решила выяснить, что к чему.

Глава 28

Незнакомец у ворот

Мистер Джонсон спешил к Дайспер Холлу.

Я осторожно закрыла дверь оранжереи и двинулась за ним, стараясь держаться в тени деревьев. Но мистер Джонсон не вошёл в дом, а направился дальше, к воротам. Я продолжала следовать за ним, прячась за кустами.

У ворот он оглянулся через плечо, повёл глазами в сторону Дайспер Холла, и я быстренько нырнула в заросли ежевики. Теперь я была так близко от дворецкого, как только возможно, почти не замечая колючек, которые успели меня исцарапать.

Решив, что его никто не видит, мистер Джонсон подал кому-то условный сигнал голосом кукушки.

За воротами почти сразу показался человек, словно он уже давно ждал этого звука. Я смогла хорошенько его рассмотреть. Он был в ботинках из змеиной кожи и в бархатных штанах. Гладкие светлые волосы зачёсаны строго посередине. Бледно-голубые глаза – прозрачные, почти белые – придавали ему жутковатый и злобный вид.

А ещё он показался мне смутно знакомым.

Порыв ветра взъерошил волосы мужчины, и на мгновение его голова стала похожей на швабру, но он сразу же пригладил причёску.

– Цена удвоилась, – рявкнул мистер Джонсон сквозь решётку ворот. – Но оно того стоит. Каждый пенни окупится.

– Удвоилась? Ты шутишь? – засмеялся незнакомец, и уши мистера Джонсона покраснели. – У тебя здесь что, гусыня, несущая золотые яйца?

Увы, как я ни старалась, больше мне не удалось уловить ни слова из того, о чём они говорили. Я только догадалась, что мистер Джонсон сказал что-то убедительное, поскольку мужчина торжествующе разулыбался, и его тонкие усики задёргались, как рыбки, попавшие на крючок. А потом повернулся, обогнул серую каменную стену Дайспер Холла и исчез – столь же внезапно, как и появился. Наверное, он