– Марины и Владимира, – объявила журналистка. – Вы несердитесь. Но Марина Олеговна звезда такого уровня и настолько закрытыйчеловек, что собирать информацию крайне сложно. А Владимир Разлогов был с нейблизок, и довольно продолжительное время.

– Что вы хотите узнать?

– В каких они были отношениях?

Глафира поморщилась. Вопрос не тянул на серьезноеисследование биографии «звезды такого уровня» – больше на статейку в журнале«Сплетни и слухи».

– Насколько мне известно – ни в каких. Достаточно ровных, нопрохладных.

– То есть вам мало что известно об их отношениях?

– Мало, – согласилась Глафира.

– А… почему? Владимир Разлогов ничего вам не рассказывал?

– Почти ничего.

– Но это странно! Он был мужем звезды, самой настоящей,известной во всем мире, мне кажется, самолюбие любого нормального человека…

– Словом, нет, не рассказывал.

– Глафира Сергеевна, вы на меня не обижайтесь! МаринаНескорова – явление вселенское, а Владимир Разлогов, возможно, и даже скореевсего, был достойным человеком, но самым обыкновенным!

Разлогов – обыкновенный человек?! Глафира улыбнулась. Вот ужнет!

– Неужели вас не интересовал его предыдущий брак?

– Интересовал, конечно, – почему-то честно ответила Глафира.– Но он о нем не распространялся.

– А вы знакомы с Мариной Олеговной?

– Да. Очень поверхностно.

– Когда-то говорили, что именно Владимир Разлогов оплачиваетнекоторые постановки, в которых Марина играла. Вы что-нибудь об этом знаете?

– Нет.

– Господин Разлогов не посвящал вас в свои денежные дела?

– Нет.

– Но он давал деньги своей бывшей жене?

«Еще какие, – подумала Глафира. – Еще какие!»

– Если и давал, то меня в известность не ставил.

Журналистка помолчала. Спрашивать больше было не о чем.

Глафира приподнялась и кочергой помешала угли, моментально ивесело вспыхнувшие.

– Тут ведь дело не в деньгах, – устало сказала журналисткаОльга Красильченко. – Дело в том, какой путь человек прошел! И что тут такого,я не понимаю! Да если б он ее с головы до ног золотом осыпал, все равно по ееталанту было бы мало! Чем больше талант, тем человек сложнее, что тут такого! Аребенок? – вдруг переменив тон, деловито спросила она.

– Какой ребенок?

– Ну это как раз не тайна! У Марины был ребенок и умер. Какона это пережила, бедная! А Владимир Разлогов о ребенке вспоминал?

– Нет, – железным, бетонным, картонным голосом сказалаГлафира. – Не вспоминал.

– Ну мужчины вообще другие! Они чувствовать не умеют! Былребенок, не было, он дальше живет как ни в чем не бывало!

…Только вперед, всегда вперед. Все, что позади, отработанныйматериал. Я делаю выводы, получаю уроки и иду дальше. Это как раз на Разлоговапохоже!

– Ну еще раз простите, Глафира Сергеевна. Поймите меняправильно. Со звездами очень трудно общаться. Марина Олеговна хоть… настоящая!А бывает, знаете, какая-нибудь дрянь, мелочь, а строит из себя королевуЕлизавету!

– Бывает, – отозвалась Глафира. В висках у нее стучало.

– Мой племянник вообще в жуткую историю попал, как раз стакой вот дрянной дешевкой! – Журналистка вздохнула. Видно, устала и ейхотелось излить душу. – Он на интервью поехал, а у нее какой-то бриллиантпропал! Так она его чуть в краже не обвинила! Он тоже журналист, талантливый,хороший мальчик! Мы его с сестрой вдвоем растили, и чтобы он чего-то там украл,ну это ни в какие ворота не лезет! Вот к такой стерве на интервью попадешь, итебя после в тюрьму отволокут!

– А где работает ваш племянник?

– В журнале «День сегодняшний». Хорошее издание, солидное,но, бывает, и они пишут про всяких…

– Как его зовут? – перебила Глафира.

Стучало теперь не только в висках, но и в затылке, подволосами.

– Дениска, – удивилась журналистка и зачем-то объяснила: –Мы с сестрой Драгунского читали, и нам имя очень нравилось! А что? Вы егознаете? Денис Столетов его зовут!

– А девушку, у которой бриллиант пропал, зовут ОлесяСветозарова?

– Откуда вы знаете?!

– Я немного знакома с главным редактором, – сухим тономпробормотала Глафира.

– Девушка, миленькая, – вдруг запричитала журналистка ОляКрасильченко, – вы скажите ему, что Дениска ничего не брал, ничего! Он не мог,никак не мог! Он нормальный, хороший, честный мальчик! Глафира Сергеевна, выведь можете ему сказать? У них там в журнале скандал ужасный, и Денискапереживает очень!

– Я скажу, – пообещала Глафира. – А вы не переживайте. Кольцонашлось. Ваш мальчик ничего не крал.

– Господи, вот спасибо так спасибо! А вы откуда знаете?..Глафира Сергеевна, я вам так бла…

Глафира нажала кнопку отбоя и держала долго, пока телефонсовсем не выключился. Огонь в камине пылал, и Глафире казалось, что это ееголова пылает и потрескивает в камине.

У Разлогова был ребенок, и он умер. Разлогов никогда неговорил ей о ребенке. Хотя, наверное, все знали! Даже какая-то чужая женщина,журналистка, знает.

А Глафира нет.

Голова пылала, и нужно было как-то остановить жар, треск иболь, пожиравшие ее.

Глафира отперла дверь, выходившую в сад, отодвинула щеколдуи, навалившись, распахнула обе створки. На пальце полыхнул бриллиант.

Сырой осенний ветер охватил ее горячую голову, как будтоположил на свое прохладное крыло. Глафира глубоко вздохнула, закрыла лицоруками и помотала головой.

И вдруг ей стало так страшно, что она вскрикнула и отняларуки.

Прямо перед ней стоял человек. Вместо лица у него былауродливая морщинистая неподвижная маска. Глафира поняла, что сейчас умрет.

Маска осталась неподвижной, только губы зашевелились:

– Ну вот и славно, – выговорили губы, и все смолкло, тольковетер шумел в вершинах сосен.

Прохоров вошел, подхватил кошку Дженнифер, котораянедовольно мяукнула, и внутри у нее что-то гулко булькнуло.