— Где, милочка, тебе и следовало бы находиться.

Джессику усадили на заднее сиденье полицейской машины.Сент-Клер с кем-то поговорил по рации и вызвал подкрепление. Полиция в Биксбиникогда не упускала случая пощеголять своей численностью.

Джонатану очень хотелось хоть несколько секунд поговорить сДжессикой. Он хотел объяснить ей, что во всем происходящем нет ничегоособенного. Копы просто-напросто развозили ребят по домам и будили родителей.За последние два года он самолично пережил эту процедуру семь раз, и за этовремя отношение полицейских к подросткам, нарушавшим комендантский час, нестало более суровым. Его отец мог поворчать пару дней более сердито, чемобычно, но он рассказал Джонатану столько историй про свои золотые деньки, чтодолго свирепствовать ему просто совесть не позволяла.

«Меня вовсе не арестовали, пап. Меня задержали ипрепроводили под родительский надзор».

Эти слова действовали магически. Отец таким похвастаться немог.

Однако Джонатан подозревал, что Джессике до сегодняшней ночини разу не приходилось ездить в полицейской машине. Она сидела на заднемсиденье, обхватив голову руками, несчастная, неподвижная. Она не смотрела нанего.

Вот невезуха так невезуха — попасться в лапы к копам здесь,на земле, лишившись возможности умчаться вместе с Джессикой в вышину. Ониуцелели после того, как за ними гонялись три самых здоровенных темняка из всех,каких Джонатан только видел. И что еще противнее, он чувствовал себя виноватым,будто опять уронил Джессику. Три раза за одну ночь.

Все было так чудесно, пока не появились темняки. Ему еще нис кем так хорошо не леталось. Джессика, казалось, инстинктивно догадывалась,когда надо подпрыгнуть, словно родилась акробаткой, воздушной гимнасткой,словно между ними существовала какая-то связь. От мысли о том, что им большеникогда не удастся полетать вместе, у Джонатана премерзко засосало подложечкой. Он сомневался, что после сегодняшней ночи Джессика и разговаривать-тос ним станет.

Он вдохнул поглубже и велел себе успокоиться. Он придет кней завтра в полночь и позаботится о том, чтобы с ней все было в порядке.

Наконец в темноте вспыхнули фары второй машины. Двоепомощников шерифа повезли домой Джессику, а Сент-Клер затолкал Джонатана назаднее сиденье второй машины и сам втиснулся рядом с ним.

Под весом здоровяка-шерифа пружины сиденья сплющились.Помощник завел двигатель, машина помчалась по шоссе.

— У нас с тобой разговорчик будет, Джонатан.

— Да, давненько не беседовали, Сент-Клер.

Шериф вздохнул и поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее.Пристегнувшись, он уставился на Джонатана в упор:

— Послушай, парень: одно дело, когда ты по ночам одиншатаешься. Если с тобой что случится — мне все равно.

— Меня это устраивает.

— Но совсем другое дело — навредить малолетнейдевчонке.

Джонатан обреченно вздохнул:

— Я ее домой провожал. У нас все хорошо было, пока выне появились.

Мясистая ручища шерифа снова шлепнулась на его плечо и ссилой прижала его к сиденью. Клаустрофобия снова завладела Джонатаном.

— Вид у нее был совсем даже не хороший, Джонатан.

— Она нечаянно упала, она же вам сказала.

— Вот что: если она потом скажет иначе или ее родителискажут иначе, быть тебе очень несчастным hombre,[21] Мартинес.

Джонатан отвернулся и уставился в боковое стекло. В первыйраз он взял Джессику полетать — и на тебе: они возвращались домой в полицейскихмашинах. Представить, что можно стать еще более несчастным, чем теперь, онпросто был не в силах.

Как это обычно бывало после полуночи, ему жутко захотелосьесть. Джонатан проверил карманы куртки, но яблок там не нашел. Видимо, выпали,когда они с Джессикой улепетывали от темняков. Он решил, что дома съест целуюбанку арахисового масла.

Мимо пролетал забор, ограждавший территорию компании«Эрспейс Оклахома», в лучах фонарей мерцала полоса колючей проволоки. Если быим удалось прыгнуть чуть дальше или быстрее приземлиться, они бы совершилипосадку на какой-нибудь другой улице. Тогда бы их ни за что не заметилиполицейские из своей машины.

Заметив знак с названием улицы, Джонатан вздрогнул.

— Эй, куда это мы едем? Сент-Клер довольно хмыкнул.

— Очко тебе за наблюдательность, Джонатан. Видишь ли, яуже успел потолковать с твоим отцом, и мы с ним, можно сказать, кое о чемдоговорились.

Джонатану стало не по себе. Навалилась дурнота, перехватилодыхание. Казалось, будто сила притяжения с каждым мгновением нарастает.

— Дело в том, что в штате Оклахома, если родителичувствуют, что не способны справиться с непослушным ребенком, они могутпопросить, чтобы этот ребенок находился под надзором полиции.

— Что? — вскрикнул Джонатан. — Но мой отец…

— Сегодня ночью ты его вряд ли увидишь. Мы заранеедоговорились.

— И надолго вы меня задержите?

— Не переживай. Только до тех пор, пока судья незаслушает подробности дела. На слушаниях должен присутствовать твой отец, и яуверен: он сразу заберет тебя домой после того, как ты повстречаешься с судьейи пообещаешь быть паинькой.

— Вы шутите?

Шериф рассмеялся неприятным лающим смехом.

— Мартинес, я никогда не шучу-. Пора тебе усвоить урокна тему о том, что бывает с теми, кто нарушает комендантский час.

Клаустрофобия с новой силой овладела Джонатаном. В машинесразу стало тесно и жарко. Из-за того что переднее сиденье от заднего отделяларешетка, Джонатану показалось, будто он заперт в клетке. Его желудок скрутилоот голода и волнения.

— Хотите сказать, что я ночь просижу в тюрьме? —тихо спросил он.

— Ночь? И не одну, Джонатан. Видишь ли, в отличие отнашего милого управления шерифа судебные дознаватели по выходным не работают.

— Что?

— Твоя задница принадлежит мне до утра понедельника.

Самое странное — отец Джессики расстроился куда сильнее, чеммать.

Дверь открыла мама. Она была одета по-домашнему — видимо,продолжала распаковывать вещи в кухне. Она спокойно переговорила с полицейскимии поблагодарила их за то, что они привезли ее дочь домой. Потом, не повышаяголоса, она попросила Джессику подождать в кухне, а сама отправилась будитьотца.