порыв, то он приносил с лугов приятный аромат цветущего разнотравья.

Корепанов, чтобы не запылить сильно туфли, старался идти между колеями по травянистой полоске, густо заросшей подорожником и мелким белым клевером, над которым деловито жужжали пчелы.

Метров через сто дорога стала заворачивать от домов в поля, где чуть поодаль виднелся небольшой лесочек. Юрий Николаевич посмотрел на часы: «Ладно, пройдусь немного в ту сторону, а потом обратно поверну». Правда, на мгновение внутри шевельнулась легкая тревога, а не потеряют ли его, и если потеряют, то не будет ли это выглядеть с его стороны некрасиво, но потом махнул рукой и решил идти дальше.

Через некоторое время он услышал позади себя размеренный топот. Оглянувшись, Юрий Николаевич увидел на дороге догонявшую его гнедую лошадь, запряженную в телегу. В телеге, свесив ноги, сидел мужичок, на вид уже лет за шестьдесят — обычный деревенский мужик, ничего особенного, одет в рубаху и старые застиранные штаны, на голове сдвинутая на затылок кепка, на ногах пыльные галоши. Телега была на резиновом ходу и, видать, хорошо смазана, поэтому двигалась почти бесшумно, слышно было лишь тяжелый и неспешный лошадиный шаг.

Корепанов остановился, и когда телега поравнялась с ним, спросил:

— Здравствуйте! А можно с вами немного прокатиться?

Мужик натянул поводья:

— Тпру-у…

Лошадь встала, и возница спросил:

— А куда вам надобно?

— Да никуда, — улыбнулся Корепанов. — Просто прокатиться, детство вспомнить. Пошел вот прогуляться, а тут вы едете…

Мужик пожал плечами:

— Не жалко… Садись, коли охота, только у меня тут грязно, испачкаешься.

— Ничего, отряхнусь.

— Ну как знаешь… А назад-то как? Я тебя не повезу.

— Да и не надо, — Юрий Николаевич ловко запрыгнул на телегу с другой от мужика стороны. — Я маленько с вами проедусь и обратно пойду.

Мужик легонько шлепнул кобылу вожжами по бокам:

— Пошла!..

Лошадь зашагала дальше. В телеге было постелено сено, лежали какие-то доски, лопата, ещё кое-какой инструмент.

— Скажите, а можно я вожжи возьму, а? — неожиданно даже для самого себя вдруг попросил Корепанов.

Мужичок тоже удивился такой просьбе своего пассажира:

— Вожжи? Зачем это? — глянул он на него, недоверчиво прищурившись.

— Да как сказать… — Юрий Николаевич немного смутился и пожал плечами. — Детство вспомнить.

— А ты умеешь?

— Так я сам-то деревенский, из Сибири родом. Умел когда-то.

— Деревенский? — мужичок скептически смерил Корепанова взглядом. — Ну на, попробуй. Кобыла у меня, вообще-то, смирёная, сама идет куда надо, — и он протянул пассажиру потертые вожжи из широкой грубой тесьмы.

Юрий Николаевич взял их и вдруг почувствовал, как у него заколотилось сердце, как его охватило непонятное волнение, мандраж… «Ёлки-палки, прям как на экзамене», — проглотил он вставший в горле комок.

Корепанов легонько шлепнул вожжами и громко понукнул:

— Н-но-о!

Лошадь прибавила шаг.

— Шибко-то не гони, — промолвил мужичок.

— Да я нет… я ничего… Так… почувствовать немного.

Мандраж у Корепанова быстро прошел, и ему на смену пришла хорошая и бесхитростная радость. На мгновение он даже почувствовал себя совсем счастливым. Юрий Николаевич расправил плечи, широко и глуповато улыбнулся и, коротко хохотнув, глянул на мужичка. Тот тоже чуть усмехнулся в ответ:

— Чего, глянется?

— Эх, папаша, как же это всё… — весело начал Корепанов, но не договорил, а вдруг погрустнел и замолчал, словно вспомнил что-то.

— Чего ты? — удивился мужик резкой перемене настроения своего пассажира.

Тот не ответил. Проехав ещё немного, он вздохнул и вернул вожжи мужичку:

— Ну ладно, спасибо вам. Я обратно пойду, — кивнув, Юрий Николаевич на ходу соскочил с телеги и не спеша зашагал в обратную сторону.

Он и вправду вспомнил кое-что — один случай из детства. Может, мышечная память так сработала, непонятно.

Он тогда окончил не то четвертый, не то пятый класс. Лето выдалось богатое на траву, поэтому косить начали довольно рано, уже в конце июня. Отец, работавший в совхозе трактористом, косил обычно на тракторе, выкраивая редкие более-менее свободные деньки. Сено сохло быстро, и уже через день после того, как трава была скошена, её можно было грести и копнить. Копнили вилами, вручную, а гребли на конных граблях. Последние годы это обычно делал Юркин старший брат Антон (он уже оканчивал школу), но нынче, перед тем как ехать на покос, отец после обеда подошел к младшему сыну:

— Ну что, Юрок, справишься с лошадью или как?

Тот замер и облизнул губы:

— А чего делать надо?

— Да вот подумал, может, тебя нынче на грабли посадить, а? Ты бы грёб, а мы с Антохой копнили бы. Всё дело быстрее бы пошло.

Юрку захлестнуло от радости. Он, конечно, управлял лошадьми раньше, но это было всё несерьезно, когда ему давали просто подержать вожжи в телеге или в санях зимой. Юрка в эти моменты сидел, с важным видом похлопывал лошадь по бокам вожжами и покрикивал время от времени: «Н‑но-о-о!». Чего тут сложного? Лошадь идет да идет себе по дороге; тем более, рядом взрослый сидит, который в случае чего поможет. А так вот, чтобы совсем самому, да ещё на конных граблях!

— Конечно, справлюсь! — заерзал он на стуле. — Что я, маленький?

— А какой? Большой уже? — засмеялся отец и потрепал его по светлым волосам. — Ну давай попробуем.

— Да ты чего, Николай? — воспротивилась, было, мать. — Куда ты его на грабли-то сажать собрался? Мал он ещё для таких дел.

Она сама на следующий день ехать на покос не могла, ей надо было на работу.

— Ничего и не мал! Мама, я справлюсь, у меня получится! — затараторил Юрка.

Не мог же он упустить такую возможность. Ему страсть как хотелось самому, совсем по-взрослому, поехать на лошади, да ещё и на граблях.

— Справится, — улыбнулся отец.

На следующее утро, когда чуть обсохла роса, поехали на покос втроем на телеге. Конные грабли были уже там, стояли спрятанными в кустах. Отец выпряг лошадь Стрелку из телеги и перезапряг её в грабли.

Конные грабли — это много-много стоящих в ряд загнутых дугой толстых металлических прутьев, расположенных между двух колес. Эти прутья чем-то похожи на гигантскую расческу с кривыми зубьями, они скребут по земле и собирают сено. Чтобы вывалить сено из граблей, надо эту «расческу» поднять, нажав ногой на специальную педаль или потянув за рычаг, торчащий позади сиденья. Когда Юрка смотрел как это делают другие, то всё казалось легким и простым, но сейчас, когда отец усадил его на жесткую железную сидушку, он, как ни пыхтел, так и не смог надавить на эту педаль.

— Мало каши ел сегодня? — усмехнулся Антон.

— Ничего, ты рычагом пробуй, — посоветовал отец.

Юрка, ухватившись за рычаг, потянул его,