растерялся и удивленно переспросил:

— Мне? Зачем?

— Вам! — энергично и радостно подтвердила вторая. Зачем, она объяснять не стала.

Девочка, державшая цветы, вручила Максиму Сергеевичу букетик, и они с подружкой сразу же убежали.

Трушин стоял и глядел на желтые цветочки. Хлипкие стебельки не держали яркие бутончики, и те как-то трогательно и беззащитно клонились на бок. Максим Сергеевич улыбнулся. Он посмотрел по сторонам в поисках вручивших ему цветы девочек, но тех уже нигде не было видно.

«Гм, — хмыкнул про себя Трушин, — занятно… Сроду мне никто цветов вот так не дарил». Ему вспомнилась улыбка девочки, давшей ему одуванчики, — открытая и бесхитростная, какая-то добрая и очень позитивная, как стало модно говорить в последнее время. И глаза… Такие же, как и улыбка: чистые, открытые… Максим Сергеевич снова усмехнулся. Где-то внутри ему стало хорошо-хорошо, а по затылку побежали мурашки: с ним такое иногда бывало, когда на душе делалось покойно и тепло.

— Ой, вам тоже цветы подарили? — вырвал его из задумчивости женский голос.

Он поднял голову — мимо проходила молодая женщина, в руках у неё был такой же желтый букетик.

— Ага, — радостно кивнул Максим Сергеевич.

— И мне! — женщина весело помахала своими одуванчиками.

Трушин подумал, что, наверное, в данный момент выглядит глуповато, стоя посреди аллеи, поэтому постарался спрятать улыбку и не спеша пошел дальше.

Через несколько шагов в голову стали возвращаться мысли о жене: «Да бог с ним, с этим платьем. Пусть берет, делов-то на копейку, — думал Максим Сергеевич, не торопясь шагая по узкой аллейке. До дома оставалось метров сто, не больше. — У неё тоже радости-то в жизни не шибко много, а так, наверное, и вправду ей веселее. Ладно уж, пусть побалует себя, проживём как‑нибудь».

Размышляя таким образом, он дошел до своего подъезда. Желтый букетик к этому времени совсем поник, и нести его в квартиру не было смысла, но выбрасывать цветочки в урну Максиму Сергеевичу почему-то было жалко. Он отошел в сторону и аккуратно положил их на траву возле раскидистого куста сирени, росшего на газоне под окнами. Взгляд его упал на набиравшие силу сиреневые соцветия. Воровато оглянувшись по сторонам, — нет ли кого — он быстро сломил несколько веток и прошмыгнул в подъезд.

Жена была уже дома. Когда она открыла дверь, он не стал сразу входить — стоял на лестничной клетке и широко улыбался, держа руку за спиной, а в его глазах светилась неподдельная радость.

— Ты чего? — нахмурила брови жена. — Дерябнул где‑то?

Трушин отрицательно помотал головой и вынул из-за спины букет сирени.

— Светик, это тебе! — протянул он руку, не переставая улыбаться.

Жена раскрыла от удивления рот:

— А чего у нас сегодня?

— Ни-че-го, — произнес по слогам муж.

Спиртным от него и вправду не пахло. Светлана взяла букет и неуверенно улыбнулась в ответ:

— Ну, спасибо, конечно, раз так…

Она прошла на кухню, налила воду в литровую банку и поставила в неё веточки, источающие волшебный аромат. Максим Сергеевич переоделся в домашнее, спокойно поцеловал жену в щеку, чем немало её удивил, и сел перед телевизором.

Через некоторое время Светлана позвала его ужинать.

— Знаешь, я сегодня тут прикинула… — сказала она мужу, отрезая кусок оставшегося с утра манника. — Ладно, не буду пока это платье брать.

— А чего так? — вскинув брови, бодро возразил Трушин. — Бери, если хочешь, мне не жалко.

Жена удивленно посмотрела на него.

— Ты же против был.

— Та-а… Когда это было…

— Так… утром.

— Забудь!

— Нет, я всё же пока повременю. Лучше на осень деньги придержать, чтобы свадьбу серебряную отметить.

— Ну как знаешь…

Трушин отхлебнул сладкого чая и посмотрел в окно. Погода наладилась, и в вечернем небе ярко светило клонящееся к горизонту солнце. Взгляд Максима Сергеевича упал на веточки сирени, стоявшие в банке на подоконнике. Улыбнувшись кончиками губ, он непонятно к чему подумал: «А хорошо, всё‑таки… Хо-ро-шо!»

Воспитательные меры

Полдень в этот субботний сентябрьский день выдался довольно теплым. Небо было ярко-голубым, безоблачным, и поднявшееся солнце дарило остывшему за ночь городу своё ласковое тепло.

Во дворе пятиэтажной «хрущевки» было немноголюдно: возле второго подъезда мирно беседовали на лавочке три бабушки, у шестого подъезда двое мужчин что-то оживленно обсуждали возле ВАЗовской «десятки», стоящей с открытым капотом, да ещё двое мальчишек тихонько крутились на небольшой железной карусели, возле которой лежала небольшая куча желтых листьев.

Один мальчик — худенький, пониже ростом — сидел, засунув руки в карманы куртки, на деревянном сиденье, а второй — повыше и в целом покрупнее — присел на стальную раму и, отталкиваясь время от времени ногой, неспешно крутил карусель.

— Везет тебе, Лёнька, — щурясь и с легкой завистью глядя на товарища, сказал тот, который был поменьше, — ты в школу уже в этом году пошел, а мне ещё целый год ждать. Хотя тебе ведь тоже ещё только шесть лет, как и мне.

— Валерка, ну я ж тебе уже объяснял, — Лёнька снова оттолкнулся ногой. — Мне хоть и шесть, но семь-то уже скоро будет, через месяц, а тебе только в следующем году, в феврале. Если б тебе семь тоже скоро исполнялось, хотя бы в ноябре, тогда другое дело, а так слишком рано получается, нельзя.

— Да я понимаю, — грустно вздохнул Валерка и посмотрел в сторону. — Только гулять вместе сейчас не получается. У тебя уроки, потом домашнее задание делать надо.

— Ну ты ведь тоже в садике целый день. Чего ты? В выходные будем гулять.

— Ну да… Только в выходные.

Мальчики были друзьями, и, несмотря на разницу в возрасте в полгода, ходили до этого лета в детский сад в одну группу. Но Лёнькины родители решили отдать сына в первый класс после старшей группы, а Валерка остался в детском саду в подготовительной группе ещё на год.

Из первого подъезда вышел пожилой дворник в синей рабочей куртке. Выкурив сигарету, он направился к карусели.

— Ребятки, я сейчас тут листья жечь буду, так что вы это… идите, однако, куда-нибудь, — сказал он мальчикам. — А то дым тут будет, пропахнете, родители ругаться станут.

Мальчики слезли с карусели.

— А можно мы посмотрим маленько, а? — спросил Валерка.

— Нет, нет, ребятки. Идите куда-нибудь, не положено таким маленьким возле огня.

— Слушай, пошли к двенадцатиэтажке, — кивнул в сторону недавно построенного дома Лёнька. — Там площадку классную сделали: горки, качели всякие…

— Пошли, — согласился Валерка, и мальчики не спеша побрели в ту сторону.

— Лёнька, слушай, а тебе правда в школе нравится? — искоса глянул на друга Валерка. — Или врешь? А то уроки