Триша села на землю, начала уже что-то говорить ТомуГордону, поняла, что это глупо, продолжать притворяться, будто он идет с ней,если совершенно ясно и становится яснее с каждым часом, что ей суждено умереть.Независимо от того, столь долго она будет идти и сколь много поймает и съестрыбешек. По щекам Триши покатились слезы. Она закрыла лицо руками, зарыдала.

– Я хочу к маме! – прокричала она бесстрастному болоту.Ястребы улетели, только где-то на кряже продолжала каркать ворона. – Я хочу кмаме! Я хочу к брату! Я хочу к моей кукле! Я хочу домой! – Ей ответило дружноеквакание лягушек. Триша вспомнила какую-то сказку, которую читал ей отец:автомобиль завяз в грязи, а лягушки квакали: «Очень глубоко, очень глубоко».Тогда она ужасно перепугалась.

Триша продолжала плакать, но в какой-то момент слезы (всеэти слезы, эти чертовы слезы) рассердили ее. Она подняла голову, огляделась.Вокруг вилась мошкара, ненавистные слезы продолжали течь по щекам.

– Я хочу к МАМЕ! Я хочу к БРАТУ! Слышите меня? – Оназамолотила ногами по воздуху. Одна кроссовка слетела с ноги. Триша знала, чтоустраивает истерику, впервые за три или четыре года, но ничего не могла с собойподелать. Повалилась на спину, забарабанила кулаками по земле, потом началарвать траву. – Я ХОЧУ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! Почему вы до сих порне можете меня найти, глупые, безмозглые говнюки? Почему вы никак не найдетеменя? Я… ХОЧУ… ДОМОЙ!

Триша лежала уставившись в небо, тяжело дыша. Болел живот,горло саднило от криков, но на душе у нее стало полегче, словно ей удалосьскинуть очень тяжелую ношу. Прикрыв лицо рукой, Триша задремала, все ещевсхлипывая.

Когда она проснулась, солнце висело над кряжем на дальнейстороне болота. День покатился к вечеру. Скажи мне, Джонни, что мы припасли длянаших конкурсантов? Пожалуйста, Боб, мы припасли для них вторую половину дня.Это не очень хороший приз, но это все, что они могут ждать от таких говнюков,как мы.

Когда Триша села, у нее закружилась голова. Перед глазамизамельтешили огромные черные мухи. Неспешно парили в воздухе, помахиваякрылышками. Триша уже решила, что сейчас лишится чувств. Но нет, голова пересталакружиться, мухи исчезли, но горло саднило, стоило ей проглотить слюну, а лобпылал, словно разогретая конфорка электроплиты. Напрасно я спала на солнце,сказала себе Триша, да только самочувствие ее ухудшилось не из-за солнца:девочка заболевала.

Она надела кроссовку, которую скинула, устроив эту глупуюистерику, поела ягод, попила воды из бутылки. Высмотрела маленький пятачокорляка у самой кромки болота, поела стрелок-переростков. «Завитки» уже началираскручиваться и стали не такими вкусными, но Триша все равно их съела.Покончив с трапезой, она поднялась, посмотрела на болото, прикрыв глаза ладоньюот слепящего солнца. Потом медленно и устало покачала головой. Так могла качатьголовой женщина, не просто женщина – старуха, но никак не ребенок. Она ясновидела кряж, не сомневалась в том, что болото заканчивается у его подножия, адальше идет сухая земля, но не могла заставить себя вновь брести по воде,повесив кроссовки на шею. Пусть даже это болото было куда как мельче и подводой ее не ждало переплетение корней и утонувших сучьев. Да и зачем ейпересекать болото, если за ним не было никакого ручья. Следовательно, чтобывыйти к людям, надо искать новый ручей, текущий в другом направлении.

С такими мыслями Триша повернула на север, зашагала вдольвосточного берега болота, разлившегося по долине. С тех пор как Тришапотерялась, во многих ситуациях она вела себя абсолютно правильно, иногдаинтуитивно, даже не догадываясь об этом, но на этот раз решение она принялаплохое, пожалуй, самое худшее, если не считать самого первого, с которого иначались все ее злоключения: срезать угол и выйти на главную тропу через лес.Если она пересекла болото и поднялась на кряж, то увидела бы перед собой озероДевлин-Понд, расположенное неподалеку от Грин-Маунт, штат Нью-Хэмпшир. Озероэто небольшое, но на южном его берегу стоят летние домики, а проселочная дорогаведет от них к шоссе 52.

Будь это суббота или воскресенье, Триша наверняка быуслышала рев лодочных моторов: по выходным хозяева коттеджей и их гости любилипокататься на водных лыжах. После Четвертого июля моторы ревели бы на озереежедневно: сезон отпусков. Но в начале июня в будни на Девлин-Понд рыбачилилишь два-три старичка, поэтому Триша слышала лишь чириканье птиц, кваканьелягушек да стрекот цикад. И вместо того, чтобы выйти к озеру, она повернула кканадской границе, уходя все дальше и дальше в лес. В четырех сотнях миль отнее лежал Монреаль.

На людей в этих местах Триша наткнуться могла, но лишь приособом везении.

За год до развода Макфарленды на неделю ездили во Флориду,во время февральских каникул Пита и Триши. Отдых не удался. Дети часто сиделина берегу одни, тогда как родители в это время собачились в маленькомарендованном домике (ты слишком много пьешь, ты слишком много тратишь, тыобещал то, ты обещала это, почему ты так ведешь себя, что ты себе позволяешь,та-та-та-та, и так до бесконечности). Когда они летели домой, у иллюминаторакаким-то чудом посадили Тришу, а не Пита. Самолет спускался к аэропорту Логана сквозьтолстый слой облаков, осторожно нащупывая дорогу, словно толстая старушка,идущая по скользкому тротуару. Триша как зачарованная не отрывалась отиллюминатора. Их окружала ватная белизна. Потом внизу мелькнула сераяповерхность Бостонской бухты… опять белизна… вновь кусочек воды или земли…

Четыре дня, последовавшие за ее решением повернуть на север,чем-то напоминали этот спуск: сплошной туман. И редкие, отрывочныевоспоминания, которым она не очень-то доверяла. К вечеру вторника граница междубылью и небылью только начала исчезать. К субботнему утру, после целой недели,проведенной в лесу, исчезла полностью. К субботнему утру (Триша, конечно, незнала, что это суббота, она давно потеряла счет дням) Том Гордон стал еепостоянным попутчиком, не воображаемым, а реальным. Какое-то время компанию ейсоставляла Пепси Робишо. Они на пару распевали песни их любимых «Бойз» и «Спайсгерлз», а потом Пепси зашла за дерево и не появилась с другой стороны. Тришазаглянула за дерево. Пепси там не нашла, постояла несколько минут, глубокозадумавшись, и только тогда поняла, что подруги и не было. Девочка опустиласьна землю и поплакала.

Когда она пересекала широкую, заваленную валунами поляну,большой черный вертолет (на таких вертолетах летали в «Секретных материалах»мрачные типы из секретных государственных агентств) пролетел над ней. Пролетелпрактически бесшумно, она едва различила стрекот лопастей. Триша махала руками,кричала, и хотя люди, сидевшие в кабине, наверняка видели ее, черный вертолетулетел и больше не вернулся. Она набрела на целый лес очень старых сосен. Кронысливались в вышине. И солнечный свет просачивался сквозь иглы, словно сквозьпыльные окна кафедрального собора. Случилось это, должно быть, в четверг. Светвей этих сосен свешивались изуродованные туши тысячи лосей, вокруг каждойтуши кружили мириады мух, по тушам ползали полчища личинок. Триша закрылаглаза, а открыв их вновь, уже не увидела гниющих туш. Она нашла ручей икакое-то время шагала вдоль него. Потом он пропал, или она ушла от него. Нопрежде, чем это произошло, девочка заглянула в ручей и увидела на дне огромноелицо, утонувшее, но еще живое. Лицо это смотрело на нее из воды и что-тобеззвучно говорило. Она прошла мимо огромного дерева, и из дупла послышалсямертвый голос, произнесший ее имя. Как-то ночью она проснулась, потому чточто-то давило ей на грудь. Подумала, что лесной зверь наконец-то добрался донее, но провела рукой по груди и ничего не нашла. Несколько раз она слышала,как люди звали ее. Кричала в ответ… но ее крики глохли в лесной чаще.