Мардж подняла на Ро глаза, все еще затуманенные страстью.Завопила перемазанным спермой ртом. Но здесь не было никого, кто мог бы ееспасти.

— Рон, прости! — вопила она. — Ради Бога, прости меня!

— Извини, Мардж, ты не к тому человеку обращаешься, — объявилРо, наводя пистолет ей между глаз и нажимая на спуск. Он выстрелил три разаподряд, и то, что осталось от ее лица, уже нельзя было назвать лицом.

Ро улыбнулся. Ему было хорошо, по-настоящему хорошо. Онизаслужили смерть. Справедливость свершилась. Теперь надо уходить, пока неявилась полиция.

Он тщательно осмотрел комнату. В ней не было ничего, чтомогло бы связать его с убийством. Мардж была женой Рона, а не его. Крис вообщебыл полностью чужой человек. Ро Ерг был чист. У него не было мотива для убийства.И ни одного свидетеля преступления.

И тут он заметил лицо Рона все в том же зеркале. Он глубоковгляделся в глаза Рона и увидел таящийся в них страх. Смотрел, как Рон взглянулна два изуродованных тела на полу и содрогнулся в отвращении. Именно тут Ропонял, что больше он Рону доверять не может. Пока он поблизости, Ро не будет вбезопасности. Оставалось только одно.

Медленно и методично Ро стал поднимать пистолет, все ещезажатый в руке. Он поднимал его дюйм за дюймом, и лицо Рона исказилось ужасом —он понял, что, задумал Ро. Но Рон ничего не мог сделать, чтобы остановить Ро. Судовлетворенным кивком Ро прижал окровавленное дуло пистолета ко лбу Рона. Инажал на спуск.

Блайт уже дошлепал до кабины, когда сообразил, что надо былопослать деньги. За рядом кабинок еще одна фаланга участников марша, кое-кто снадетыми на себя плакатами — а на некоторых мало что было надето, кроме них —шла к тоннелю под рекой. Конверт в карман засунуть не удалось — а телефон онникогда дома не оставлял, — судя по скорости колонны, уходившей в тоннель,закрытый для транспорта по случаю годовщины, времени вполне хватило бы, пока ондойдет до полукруглой цементной пасти, ярко белеющей под июльским солнцем. Покаон открывал телефон и настукивал на кнопках номер, его соседи с двух сторонпустились в бег на месте, а сосед слева сопровождал эти действия низким игулким пыхтением. Телефон дал пять гудков, и Блайт услышал собственный голос:

— Вэлери Мейсон и Стив Блайт. Чем бы мы сейчас ни былизаняты, но к телефону подойти не можем. Поэтому, пожалуйста, оставьте свое имя,номер телефона, дату и время, и когда мы вам перезвоним, то расскажем, чемзанимались…

Запись была сделана меньше полугода назад, но и она, ихихиканье Вэлери в конце уже поистерлись от постоянного воспроизведения. Когдагудок, четыре раза заикнувшись, прозвучал длинно и оборвался, Блайт заговорил:

— Вэл? Это я, Вэлери. Я уже вот-вот войду в тоннель. Прости,что мы с тобой слегка поцапались, но я в общем рад, что ты не пошла. Ты былаправа, я должен был выслать ей алименты, а потом возражать. Пусть бы ониобъясняли это в суде, а не я. Ты в темной комнате? Выйди и узнай, кто это,ладно? Если ты меня слышишь, ответь. Будь справедливой.

Еще целая стая пробежала в этот момент между кабинами,ближайший сосед слева воспользовался случаем издать триумфальный трубный звук,и тут же продавец билетов объявил: "Жертвуем на борьбу со СПИДом!"Блайт повернул голову вместе с телефоном, делая женщине сзади знак проходить,потому что если он прекратил бы разговор на две секунды, автоответчик пересталбы записывать, но служитель в кабинке впереди высунул голову, расплющеннуюсверху широкой кепкой:

— Давайте быстро-быстро! За вами еще тысячи!

Женщина побежала, подбадривая Блайта, размахивая обоими тугонабитыми мешками своего красного комбинезона.

— Двигайся, красавчик! Оставь в покое свои акции и бумаги!

Ее спутница, которая, видно, по ошибке натянула на себяфутболку с карлика, включилась в гонку, и ее обильный живот замоталсявверх-вниз так энергично, что движение остального тела стало незаметным.

— Засунь это обратно себе в штаны, а то тебя инфаркт хватит!

Зато от их голосов автоответчик продолжил запись.

— Не клади трубку, если ты там, Вэл. Надеюсь, ты скажешьмне, что это так, — говорил Блайт, извлекая двумя пальцами пятерку из другогокармана брюк. — Я сейчас пройду через кабинку.

Служитель недовольно поморщился, и Блайт тяжело задышал втелефон, выбирая, кому из благотворительных организаций отдать плату за вход.

— Вы уверены, что вы в хорошей форме для марша? — спросилчиновник.

Блайт представил себе, как его из-за плохого здоровьяснимают с марша, а ведь это самый быстрый путь домой.

— Лучше, чем вы, который весь день сидит в этой будке, —сказал он не так беззаботно, как собирался, и сунул пятерку через прилавок. —"Семьи в нужде".

Служитель записал сумму и получателя с медлительностью,которая говорила, что он все еще сомневается, пропускать ли Блайта, и Блайтзадышал тяжелее. Когда служитель оторвал почти целый билет от рулона и шлепнулего на прилавок, Блайт ощутил облегчение, но служитель остановил его прощальнойстрелой:

— Эта ерунда заткнется, как только вы войдете в тоннель.

Телефон работал всюду, куда только Блайт его ни брал, — вэтом продавец не обманул. Как бы там ни было, а он был все еще в двухстах ярдахот входа в тоннель, куда распорядители с мегафонами направляли толпу.

— Просто надо было купить билет, Вэл. Слушай, у тебя полновремени, чтобы послать чек, почти час. Только перезвони мне, как только ты этоуслышишь, чтобы я знал, ладно? В смысле чтобы я знал, что ты услышала. Это еслиты не снимешь трубку, пока я не повешу свою, а я надеюсь, что ты снимешь, тоесть ответишь, потому-то я и продолжаю гудеть. Должен тебе сказать, что конверту меня в синем парадном костюме, а не в офисном, не в том, на котором написано,что мы выполняем для вас специальные бухгалтерские заказы, так отчего бы вам необъединить все свои бухгалтерские счета. Ты меня в самом деле не слышишь? Но тыже дома, нет?

Он увлекся своими мыслями и потому не заметил, что речьсильно сказалась на его темпе бега, пока качающаяся над головой дуга входа втоннель вдруг не остановилась. Его зацепили чьи-то голые плечи, а из мегафоновстали подгонять.

— Прошу вас продолжать движение, — треснул один мегафон, иего коллега поддержал его:

— До дальнего выхода уже остановки нет.

Какая-то дальняя пожилая пара заколебалась, посовещалась ивернулась к кабинкам, но у Блайта такой возможности не было.