с чертовки, рядом ложусь. Вот он, тот самый шанс, о котором я грезил столько времени. Еще каких-то пара минут, и все! А что я? Я не смог. Не смог отомстить за свою малышку! Какой я отец после этого?

– Ты не убийца, – повторяет Мельник, в этот раз спокойно. Голову ко мне на плечо кладет. – Я не подставляла тебя, Макаров. И понятия не имею, как эта кукла оказалась в твоей палате. Я здесь, чтобы помочь. Единственный твой шанс выйти чистым из всего этого – найти ребенка. И хочешь ты этого или нет, нам придется работать вместе.

– Почему я должен тебе верить? Я не собираюсь играть в ваши игры.

– У тебя выбора нет. Ты хочешь получить ответы, они у меня есть. Я твой единственный шанс спасти девчонку.

– Тебе-то это зачем? – спрашиваю я. Голос хриплый, если бы не знал чей, не понял. Забавно даже.

– Чтобы остановить его, – пожимает плечами она. Пристально на меня смотрит, глаза не отводит. Искренне говорит. – Отца. Папу, как его называют все девочки.

– Ты одна из них. Дионея, так?

– Называй, как хочешь. – Поднимается, кофту поправляет. – Мне действительно жаль. Люся не должна была погибнуть. Это вышло случайно. Так не должно было случиться.

– А как должно? Ты забрала семилетнюю девочку из семьи! – Останавливаюсь. Пытаюсь взять себя в руки. Эта женщина права, у меня слишком много вопросов, а она единственная, кто сейчас может дать ответ. Придется играть по правилам, которых я не знаю. Эта хорошенькая брюнетка сама может быть жертвой. Таким же похищенным ребенком, только намного раньше, чем моя дочь. – Знаешь, где Ника?

– Нет, но если мы найдем отца, найдем и девочку, – отвечает она, разминая шею. На коже следы пальцев. Нелогично, ведь именно она похитила Люсю. Но сейчас мне ее жаль.

– Не будь дураком, Макаров, – улыбается, заметив мой взгляд. – Я уже мертва, ты бы не смог меня убить. Пойдем. У нас мало времени.

Глава 22

Утопленница

Афанасьев заварил две чашки кофе, поставил одну перед седовласым мужчиной с осунувшимся лицом. Отец пропавшей пятнадцать лет назад девочки, громко отхлебнул пару глотков, дрожащими руками подвинул к себе фотографию Одинцовой.

– Вы считаете, эта девочка может быть моей дочерью? – с замиранием сердца спросил Денисов, поднимая взгляд на следователя. – Столько лет прошло… Жены давно уже нет в живых. А вы говорите, что моя доченька, Божена, жива?

– Юрий Анатольевич, мы не можем быть в этом уверены, – осторожно ответил Афанасьев. На сковороде Шурика поджарить готов. Умеет молодой помощник грамотно преподносить информацию! Сам дьявол позавидует! Надежда может быть спасением, вот только не через пятнадцать лет пустых ожиданий. Этот худощавый мужичок давно принял, что его ребенка нет в живых, прошел все стадии утраты. И что делают они? Возвращают настрадавшегося родителя в тот самый кошмар на основании какой-то американской программки фотографий? – Для этого нам и нужна ДНК вашей дочери. Может быть, у вас сохранились молочные зубы или прядь волос Божены. Расческа или…

– Красивая, рыженькая, на мать свою походит, – не обращая внимания, произнес отец, пальцем очерчивая контур лица на фото. – Родинка на шее… У Божены была точно такая же. Это точно моя девочка.

– Юрий Анатольевич, я понимаю, как вам сейчас тяжело, но давайте не будем забегать вперед. Без экспертизы мы не можем утверждать, что эта девушка имеет хоть какое-то отношение к вашей дочери. Вы привезли материал для экспертизы?

– Да, здесь ее первые срезанные волосики. – Мужчина протянул конверт. – Где она? Я хочу ее увидеть. Я все понимаю, прошло много времени, она даже не вспомнит меня…

– Все не так просто. Эта девушка сейчас находится в розыске.

– Мне сказали, что вы нашли ее. Я не понимаю. Она здесь или… Объясните мне, где моя дочь!

– Юрий Анатольевич, я еще раз повторюсь, мы не можем с уверенностью говорить, что девушка на фотографии и Божена – один и тот же человек. Для этого нам необходимо провести экспертизу, – без толку повторил Афанасьев, указывая на фотографию подозреваемой. – Эту девушку зовут Олеся Одинцова. Было установлено, что личность подозреваемой фальшивая. – Он выдохнул, понимая, что сболтнул лишнее. Еще и на Шурика грешил, сам бы для начала научился держать язык за зубами – Вы должны понять…

– Вы сказали подозреваемой? – перебил Денисов. – Вы в чем-то подозреваете мою дочь? Это она жертва, ее забрали, держали, непонятно где, столько лет. И вы смеете говорить, что в чем-то подозреваете мою девочку? Да как у вас язык поворачивается!

– Нам известно, что Олеся Одинцова причастна к делу о похищении двух девочек. Ника и Вика, должно быть, вы слышали о них в новостях, – с сочувствием ответил следователь.

– Вы хотите сказать, что мой ребенок стал преступником? Быть такого не может! Божена и мухи не обидела бы. Она очень искренняя, чистая девочка. Она бы никогда не стала помогать похитителю, я уверен в этом! Моя девочка… – Мужчина за грудь схватился, побледнел, дыхание поверхностное, холодный пот на лбу. – Божена не могла…

– Юрий Анатольевич, вам нехорошо? – Афанасьев торопливо открыл окно в кабинете, укладывая перенервничавшего папашу на диван. – Шурик, «Скорую» вызывай, у нас здесь сердечный приступ.

Фельдшеры успели вовремя, забрали Денисова в больницу. Если бы у отца Божены в сумке не оказалось таблеток нитроглицерина с аспирином, все могло закончиться куда плачевнее. Заранее стоит предупреждать о проблемах с сердцем, поможет избежать нежелательных последствий. Афанасьев вздохнул, запечатывая конверт с волосами девочки в пакет для улик. Не стоило говорить, что Одинцова в розыске. Едва на тот свет невиновного человека не отправил. У него за плечами и без того немало неспасенных жизней, не хотелось бы становиться еще и причиной смертей.

– Звонили из больницы, с Юрием Анатольевичем все нормально. За ним понаблюдают пару дней, затем выпишут. – В дверном проеме показался силуэт Шурика. – Роман Михайлович, вы в порядке? Домой бы сходили, отдохнули…

– В порядке я, – пробубнил начальник, опуская взгляд в бумаги. – Некогда отдыхать, работать нужно.

– Товарищ капитан, позвольте спросить? – непривычно обратился подопечный. – Вы же из-за Макарова себя накручиваете? Найдем мы его, никуда не денется. Патрульные возле дома Алены Игоревны стоят, в роще березовой, у больницы. Объявится.

– Макаров, Макаров, – задумчиво произнес Афанасьев. – Найти-то найдем, не в этом дело. Не вяжется. Кукла еще эта в палате… Он слишком умен, чтобы так сильно облажаться. Хотел бы спрятать, мы бы не нашли.

– Думаете, его подставляют?

– Не знаю, Шурик, – он вздохнул, посмотрев на конверт с волосами девочки. – Еще и эти дети пропавшие. Сколько Макарову было, когда пропала Денисова? 20 лет. Молодой слишком. Выходит, он с Аленкой связался из-за болезни? Ерунда. Жену он любит, не сомневаюсь.

– По статистике, первые преступления совершаются как раз в этом возрасте. Да и если невиновен, зачем бежать?

– Первые преступления – это грабежи, драки, подглядывание за девчонками в душе. Изнасилование, убийство, в конце концов. Похищение сложнее, много переменных. Особенно если речь о детях. Здесь нужно готовиться, должно быть место содержания, возможность следить за жертвой. Двадцатилетнему студенту из общаги, даже с IQ под двести, сложно провернуть такое, не оставив улик, – покачал головой следователь, переводя взгляд на открывшуюся дверь. Молоденькая девушка с кудрявыми волосами, отдала честь, проходя в кабинет. – Что-то удалось найти?

– Товарищ капитан, отпечатки Макарова прогнали по базе. Пальчики всплыли в одном из старых дел, – ответила она, игриво улыбнувшись сидящему за столом Шурику. – Закрыто пять лет назад.

– Что за дело? – ухмыльнулся следователь, заметив, как парнишка краской залился.

– Утопленница, молодая девушка, возраст – двадцать – двадцать три года, точнее установить не удалось, как и личность. Тело долгое время оставалось в воде. Уголовное дело не заводили за отсутствием состава преступления. Следствие пришло к выводу, что это несчастный случай, – отчиталась сотрудница.

– А пальчики Макарова?

– Был найден неполный отпечаток пальца на резинке чулка с внутренней стороны. Дело вел Сизов, я распечатала документы, остальные материалы в архиве. – Девушка передала папку Шурику, намеренно поправляя волосы. – Я могу идти, товарищ капитан?

– Да, свободна. Спасибо, – кивнул следователь, дожидаясь